Мияхара, Доминик Рёдзи
Поделись знанием:
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
(перенаправлено с «Рёдзи Мияхара, Доминик»)
| Его Превосходительство епископ Доминик Рёдзи Мияхара<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 10 мая 2000 год — 19 марта 2008 год | ||
| Церковь: | Римско-католическая церковь | |
| Предшественник: | Епископ Петр Такааки Хираяма | |
| Преемник: | Епископ Павел Суэо Хамагути | |
| ||
| c 19 марта 2008 года | ||
| Церковь: | Римско-католическая церковь | |
| Предшественник: | Епископ Иосиф Хисадзиро Мацунага | |
| Рождение: | 22 мая 1955 (68 лет) | |
| Принятие священного сана: | 19 марта 1982 года | |
| Епископская хиротония: | 1 октября 2000 года | |
| ||
Доминик Рёдзи Мияхара (род. 22 мая 1955, Гото, Япония) — католический прелат, епископ Оиты с 10 мая 2000 по 19 марта 2008 года, епископ Фукуоки с 19 марта 2008 года.
Биография
Доминик Рёдзи Мияхара родился 22 мая 1955 года в Гото в католической семье. 19 марта 1982 года был рукоположён в священники.
19 мая 2000 года Римский папа Иоанн Павел II назначил Доминика Рёдзи Мияхару епископом Оиты. 1 октября 2000 года состоялось рукоположение Доминика Рёдзи Мияхары в епископы, которое совершил епископ Оиты Пётр Такааки Хираяма в сослужении с архиепископом Нагасаки Франциском Ксавьером Канаме Шимамото и епископом Кагосимы Павлом Шиничи Итонага.
19 марта 2008 года Доминик Рёдзи Мияхара был назначен епископом Фукуоки.
Напишите отзыв о статье "Мияхара, Доминик Рёдзи"
Ссылки
- [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bmiyahara.html Информация] (англ.)
| Предшественник: епископ Пётр Такааки Хираяма |
Епископ Оиты 10 мая 2000 — 19 марта 2008 |
Преемник: епископ Павел Суэо Хамагути |
| Предшественник: епископ Иосиф Хисадзиро Мацунага |
Епископ Фукуоки 19 марта 2008 — |
Преемник: — |
Отрывок, характеризующий Мияхара, Доминик Рёдзи
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
