Саламов, Николай Михайлович

Николай Михайлович Саламов
Дата рождения:	12 декабря 1922(1922-12-12)
Место рождения:	Ардон, Горская АССР, РСФСР
Дата смерти:	9 декабря 2003(2003-12-09) (80 лет)
Место смерти:	Владикавказ, Северная Осетия, Россия
Профессия:	актёр, театральный режиссёр,театральный педагог, драматург
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Театр:	Северо-осетинский государственный академический театр им. В. В. Тхапсаева
Награды:

Никола́й Миха́йлович Сала́мов (12 декабря 1922, Ардон, Горская АССР, РСФСР — 9 декабря 2003, Владикавказ, Российская Федерация) — советский, осетинский и российский актёр театра и кино, театральный режиссёр, драматург, педагог, профессор. Народный артист СССР (1984). Член КПСС с 1950 года

Биография

Родился 12 декабря 1922 в г. Ардоне, ныне — в Северной Осетии, Россия.

Окончил Северо-Осетинское театральное училище. С мая по август 1941 года — актёр Северо-Осетинского театра во Владикавказе.

Участник Великой Отечественной войны. С августа 1942 года Николай Саламов — командир экипажа танка Т-34. Воевал в составе 3-й танковой бригады сначала Донского, а затем Сталинградского фронта. 24 апреля 1944 года получил тяжелейшее ранение.

С 1945 — актёр Северо-Осетинского государственного академического театра им. Тхапсаева. На сцене театра им сыграно более 200 ролей. В их числе — Лука в пьесе «На дне» М. Горького, Тартюф в одноименной пьесе Мольера, Чир в пьесе К. Тренева «Любовь Яровая» и многие другие.

Николай Михайлович выступал и как режиссёр: значительная часть репертуара создана им.

Им написано более 30 пьес из жизни республики, 9 из них поставлены на сцене республиканского театра («Сармат и его сыновья» и др.). Две пьесы и поныне входят в репертуар.

Преподавал на факультете актёрского мастерства в Северо-Осетинском государственном университете им. К. Л. Хетагурова (профессор).

Н. М. Саламов был активной фигурой в общественной жизни Северной Осетии. Он постоянно участвовал в работе ветеранской организации, часто встречался с молодежью.

Николай Саламов скончался 9 декабря 2003 года. Похоронен во Владикавказе на Аллее Славы Красногвардейского парка.

Семья

• Отец — Саламов Михаил Александрович

• Мать — Саламова Надежда Борисовна

• Супруга — Орзета Алихановна Бекузарова, народная артистка России (род. в 1934). Имеет двух дочерей.

Награды и звания

• Народный артист СССР (1984)
• Народный артист РСФСР
• Заслуженный артист РСФСР (1967)
• Народный артист Северо-Осетинской АССР (1960)
• Заслуженный артист Северо-Осетинской АССР (1955)
• Два ордена Трудового Красного Знамени
• Орден Отечественной войны I степени
• Орден Отечественной войны II степени
• Медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «40 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
• Медаль «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «Ветеран труда»
• Медаль Жукова
• Медаль «Во славу Осетии»

Отрывок, характеризующий Саламов, Николай Михайлович

Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.