Сандерс-Брамс, Хельма
| Хельма Сандерс-Брамс | |
| нем. Helma Sanders-Brahms | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1971—2014 |
Хельма Сандерс-Брамс (нем. Helma Sanders-Brahms; 20 ноября 1940, Эмден — 27 мая 2014, Берлин) — немецкий кинорежиссёр.
Краткие биографические сведения
Заниматься кинематографом Сандерс-Брамс начала с 1971 года, когда вышел её дебютный короткометражный фильм «Die industrielle Reservearmee». Первый крупный успех к ней пришёл с фильмом Германия, бледная мать, вышедшим на экраны в 1980 году. Этот фильм был номинирован на получение «Золотого медведя» — высшей награды Берлинского кинофестиваля, а также выиграл гран-при Кретейского женского кинофестиваля (англ. Créteil International Women's Film Festival)[1]. Помимо режиссёрской деятельности Хельма Сандерс-Брамс являлась продюсером и сценаристом многих своих фильмов, а также рассказчиком в фильмах «Unter dem Pflaster ist der Strand», «Shirins Hochzeit», «Германия, бледная мать». В 1995 году Сандерс-Брамс совместно с другими режиссёрами с мировым именем сняла короткий киноролик используя камеру братьев Люмьер. Эти киноролики были объединены в фильм «Люмьер и компания»[2].
Избранная фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название |
|---|---|---|
| 1980 | Германия, бледная мать | Deutschland, bleiche Mutter |
| 1987 | Лапута (фильм) (англ.) | Laputa |
| 1992 | Яблони (англ.) | Apfelbäume |
| 1995 | Люмьер и компания | Lumière et compagnie |
Напишите отзыв о статье "Сандерс-Брамс, Хельма"
Примечания
Отрывок, характеризующий Сандерс-Брамс, Хельма
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
