Санный спорт на зимних Олимпийских играх 1964
Соревнования по санному спорту на зимних Олимпийских играх 1964 года прошли с 30 января по 5 февраля в Олимпийском саночном центре Инсбрука. В состязаниях приняли участие 68 спортсменов из 12 стран, были разыграны три комплекта наград — на одноместных и двухместных санях среди мужчин и одноместных санях среди женщин.
Решение о включении санного спорта в программу Олимпийских игр было принято в 1954 году на очередном заседании Международного олимпийского комитета — предполагалось, что он заменит более сложный в техническом смысле скелетон. Саночники должны были дебютировать уже на Играх 1960 года в Скво-Вэлли, однако американская сторона посчитала возведение санной трассы слишком дорогим делом, и дебют тогда не состоялся. Строительство новой специализированной санной трассы началось в пригороде Инсбрука Игльсе в 1961 году, а в 1963-м здесь прошли тестовые заезды. Незадолго до начала Олимпиады во время тренировки на трассе насмерть разбился польский саночник Казимеж Каий-Скржипецкий, и на церемонии открытия его почтили минутой молчания.
Успешнее всех выступила сборная Германии, немцы заняли пять призовых мест из девяти, в том числе выиграли две золотые медали. В мужском одиночном разряде первенствовал восточногерманский саночник Томас Кёлер, у женщин победу одержала его соотечественница Ортрун Эндерлайн. В двойках лучшими были австрийцы Йозеф Файстмантль и Манфред Штенгль[1].
Содержание
Медали
Общий зачёт
| Место | Страна | Золото | Серебро | Бронза | Всего |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 |
| ||||
| 2 |
| ||||
| 2 |
| ||||
| Всего | 3 | 3 | 3 | 9 |
Медалисты
| Дисциплина | Золото | Серебро | Бронза |
| Одиночки (мужчины) | |||
| Одиночки (женщины) | |||
| Двойки |
Напишите отзыв о статье "Санный спорт на зимних Олимпийских играх 1964"
Примечания
- ↑ [library.la84.org/6oic/OfficialReports/1964/orw1964.pdf Offizieller Bericht der IX. Olympischen Winterspiele Innsbruck 1964]. Austrian Federal Publishing House for Instruction, Science and Art, Vienna and Munich. LA84 Foundation (1964). Проверено 20 января 2014.
Ссылки
- [www.sports-reference.com/olympics/winter/1964/LUG/ Luge at the 1964 Innsbruck Winter Games] (англ.) — результаты соревнований на сайте Sports-Reference.com
| ||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Санный спорт на зимних Олимпийских играх 1964
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
