Сендик, Рауль
| Рауль Сендик Антонасио | |
| Raúl Sendic Antonaccio | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Гражданство: | |
| Партия: | |
Рау́ль Се́ндик Антона́сио (исп. Raúl Sendic Antonaccio, 16 марта 1926 — 28 апреля 1989) — уругвайский революционный мыслитель и партизан, создатель и руководитель Движения национального освобождения Тупамарос.
Революционная деятельность
В начале 1960-х гг. пытался организовать движение среди рабочих сахарной промышленности Уругвая. В 1962 году проводит "Марш на Монтевидео" — поход рабочих на столицу с требованием земли, 8-часового рабочего дня, выдачи зарплаты деньгами, а не карточками и др., закончившийся арестами и столкновениями с полицией[1].
Впоследствии Сендик разочаровывается в тактике мирного протеста и приходит к выводу о необходимости подпольной борьбы. Вместе со своими единомышленниками он проводит целый ряд акций по самовооружению и самофинансированию (кражи оружия и денежных средств). В 1965 году выступает одним из создателей Тупамарос[2].
7 августа 1970 года Сендик был арестован, однако 6 сентября 1971 года ему удалось бежать во время массового побега заключенных из Тюрьмы "Пунта Карретас", организованного членами Тупамарос.
В ответ на активизацию герильи началась кампания массовых арестов и «выборочных исчезновений» партизан. В 1972 году Тупамарос был обескровлен, а его руководство заточено в тюрьмы, где подвергалось как физическим, так и психологическим пыткам. В 1972 году полиция накрыла собрание оставшихся на свободе руководителей организации, среди которых был и Сендик. После продолжительной перестрелки собравшиеся были арестованы[3].
Проведя почти 13 лет в одиночной камере одной из самых страшных тюрем Уругвая, Рауль Сендик умер от последствий пыток спустя три года после освобождения.
Напишите отзыв о статье "Сендик, Рауль"
Примечания
|
Это заготовка статьи о политическом деятеле. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Сендик, Рауль
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!
В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
