Серафим (Райча)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Серафим и фамилией Райча.

Иеромонах Серафим
Дата рождения:	4 марта 1973(1973-03-04) (51 год)
Место рождения:	Бухарест, Румыния
Сан:	иеромонах
Рукоположен:	9 февраля 2012 года
Церковь	Русская православная церковь

Иеромонах Серафим (в миру Юлиан Райча, рум. Iulian Raicea; 4 марта 1973, Бухарест, Румыния) — иеромонах Русской православной церкви, бывший клирик Свято-Николаевского прихода Бангкока. Румынский спортсмен, бронзовый призёр Олимпийских игр в Сиднее в стрельбе из скорострельного пистолета.

Биография

Родился 4 марта 1973 года в Бухаресте в семье инженеров. Крещён в 1973 году в Румынской православной церкви.

Образование

В 1983 году поступил в гимназию в Бухаресте. С 1985 года начал заниматься спортивной стрельбой из пистолета. С 1987 года по 1992 год обучался в высшей школе. Высшее образование получил в период с 1992  по 1998 год, закончив Факультет экономики Экологического Университета Бухареста. Имеет степень бакалавра.

Спортивная карьера

Юлиан Райча Общая информация Оригинальное имя рум. Iulian Raicea Гражданство Румыния Румыния Вид стрелкового спорта пулевая стрельба

Медали Олимпийские игры Бронза Сидней 2000 скорострельный пистолет, 25 м

В 1987 году стал чемпионом Румынии по стрельбе из пистолета среди юниоров.

С 16 лет, в 1989 году был зачислен в спортивный армейский клуб Румынии, за который выступал до 1997 года. В 1990 году ему присвоено звание младшего офицера румынской армии.

С 1990 по 1993 год выиграл 4 медали чемпионата Европы среди юниоров, установив мировой рекорд по стрельбе из пистолета среди юниоров.

С 1997 года по 2006 год продолжал спортивную карьеру в качестве независимого спортсмена.

С 1993 по 2006 год неоднократно становился чемпионом Румынии по стрельбе из пистолета.

В 1996 году вступил в брак.

С 1999 по 2001 год дважды завоёвывал медали чемпионата Европы (серебряная и бронзовая медали). В 1998 году выиграл бронзовую медаль чемпионата мира по стрельбе из пистолета.

В 2000 году выиграл бронзовую награду Олимпийских игр в Сиднее в стрельбе их скоростного пистолета.

Принимал участие в Олимпийских играх 2004 в Афинах, но в стрельбе из пневматического пистолета на 10 метров не прошёл квалификацию.

В 2007 году приглашен Министерством спорта Таиланда в качестве тренера национальной сборной страны по стрельбе из пистолета.

Принимал участие в Олимпийских играх 2008 года в Пекине одновременно как спортсмен, представляющий Румынию и тренера олимпийской сборной Королевства Таиланд, что является уникальным случаем в истории Олимпийских игр, поскольку никогда еще в истории Олимпийских Игр спортсмен, выступающий за одну страну, не являлся одновременно тренером команды другой страны.

Духовное служение

Параллельно с тренерской работой нёс послушание псаломщика Свято-Николаевского храма города Бангкока. В 2008 году по настоянию жены брак был расторгнут. Был пострижен в рясофор с именем Николай.

27 декабря 2009 года в храме Всех святых в городе Паттайя игуменом Олегом (Черепаниным) был пострижен в мантию с именем Серафим, в честь преподобного Серафима Саровского.

19 сентября 2010 года по благословению Патриарха Московского и всея Руси Кирилла архиепископом Егорьевским Марком (Головковым) был посвящён в сан иеродиакона в храме Большого Вознесения в Москве и направлен для служения в Таиланд.

В июле 2011 года Патриарх Кирилл, рассмотрев рапорт Представителя Русской Православной Церкви в Таиланде архимандрита Олега (Черепанина), благословил Руководителю Управления по зарубежным учреждениям Русской Православной Церкви архиепископу Егорьевскому Марку совершить хиротонию иеродиакона Серафима (Райча) в священнический сан во время архипастырского визита Владыки в Таиланд в ноябре того же года.

9 февраля 2012 года в храме в честь Успения Божией Матери в Успенском мужском монастыре в провинции Ратбури архиепископом Марком был рукоположён в сан иеромонаха.

С 2 по 4 июля 2012 года иеромонах Серафим совершил миссионерскую поездку в Лаос.

1 октября 2012 года спортивные власти Королевства не продлили контракт с иеромонахом Серафимом, после чего он покинул Таиланд.

Ссылки

• [orthodox.or.th/index.php?content=news&news_start=91&lang=ru Биография] на официальном сайте Православной церкви в Таиланде
• [www.razbointrucuvant.ro/recomandari/2012/03/03/cum-a-devenit-campionul-oimpic-la-tir-iulian-raicea-ieromonahul-serafim-din-thailanda/ Cum a devenit IULIAN RAICEA, campion olimpic la tir, IEROMONAHUL SERAFIM din… Thailanda] (рум.)

Отрывок, характеризующий Серафим (Райча)

– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти: