Серральонга, Хуан Луке де

Хуан Луке де Серральонга
Общая информация
Полное имя	Хосе Хуан Луке де Серральонга
Прозвище	Хуанито (исп. Juanito)
Родился	31 мая 1882(1882-05-31) Жирона, Испания
Умер	18 июля 1967(1967-07-18) (85 лет) Мехико, Мексика
Гражданство	Испания
Рост	169 см
Позиция	вратарь, тренер
Карьера
Клубная карьера*
?—?	Кадис	? (−?)
1915—1916	Севилья	? (−?)
?—?	Кадис	? (−?)
Тренерская карьера
1930	Мексика
1949—1950	Веракрус
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Хосе́ Хуа́н Луке́ де Серральо́нга (исп. José Juan Luqué de Serrallonga, 31 мая 1882, Жирона, Каталония, Испания — 18 июля 1967, Мехико, Мексика) — испанский футболист и футбольный тренер. Наиболее известен как тренер, руководивший сборной Мексики на чемпионате мира 1930 года.

Биография

Хуан Луке де Серральонга родился в Испании. Играл за «Кадис», в сезоне 1915—1916 гг. выступал за «Севилью». Из-за невысокого роста он носил прозвище Хуанито Луке (исп.  Juanito Luque).

В июле 1928 года Серральонга эмигрировал в Мексику. В январе 1930 года он стал тренером мексиканской национальной команды, а спустя полгода, сформировав состав из 17 футболистов, повёз её на первое в истории мировое первенство в Уругвай. Серральонга отличался твёрдым характером, был очень требователен по отношению к игрокам. Он заставил футболистов сборной выучить гимн родной страны, и во всём стремился к укреплению боевого духа игроков своей команды. Перед стартовой игрой с французами он напутствовал выходящих на поле такими словами:

Парни, хочу вас попросить: забудьте обо всём, о невестах, братьях, сёстрах, родителях. Пусть в ваших головах останется лишь одно слово – Мексика. Теперь, когда мы бьёмся против французов, нужно вспомнить генерала Игнасио Сарагосу. Если он смог победить их, значит также сможем и мы.

Оригинальный текст (исп.)  

Muchachos, les quiero suplicar que se olviden de todo, novias, hermanos, padres, madres, y que solo les quede grabado en sus mentes la palabra México. Ahora que lucharemos contra Francia hay que recordar al general Ignacio Zaragoza. Si él pudo vencerlos, también lo podemos hacer nosotros.

— Хуан Серральонга

Слова наставника не уберегли мексиканцев от поражения ни в матче со сборной Франции (1:4), ни в последующих двух встречах с Чили (0:3) и Аргентиной (3:6). После турнира Серральонга оставил мексиканскую сборную.

Позже он стал тренером мексиканского «Веракруса», а в сезоне 1949/1950 выиграл с ним национальный чемпионат.

Хуан Луке де Серральонга умер в 1967 году в возрасте 85 лет.

Отрывок, характеризующий Серральонга, Хуан Луке де

На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.