Советско-кубинские отношения

Советско-кубинские отношения — международные отношения между СССР и Кубой. Дипломатические отношения установлены в октябре 1942 года. Первым советским послом на Кубе (одновременно посол СССР в США) стал Литвинов.

История

Первые послевоенные годы двусторонние отношения складывались позитивно — некоторые проживающие на острове эмигранты из России приняли советское гражданство, выходил на испанском языке журнал «Куба и СССР», действовал Кубино-советский институт по культурному обмену. Однако с началом холодной войны отношения двух стран ухудшились — 28 мая 1949 года были арестованы 11 советских граждан, которые были членами дружественного СССР Украинско-белорусского комитета, а с ними еще 11 кубинцев. В 1952 через государственный переворот к власти на Кубе пришёл Фульхенсио Батиста. Сталин в ответ в том же году разорвал с Кубой дипломатические отношения. В 1959 на Кубе произошла революция, после которой к власти пришёл Фидель Кастро, и в 1960 дипломатические отношения были восстановлены.

Отношение советского руководства к новому кубинскому правительству оставалось неопределенным до тех пор, пока США не попытались силой свергнуть Кастро в апреле 1961 в ходе провалившейся операции в заливе Кочинос. В мае 1961 Фидель открыто провозгласил, что Куба пойдет по социалистическому пути развития. Это резко изменило отношение Кремля к Кубе. На Остров свободы тут же отправились советские инженеры, военные специалисты и оружие, чтобы предотвратить повторение американской интервенции.

В 1962 состоялся визит Рауля Кастро в СССР, где он встретился с Никитой Хрущёвым. Они договорились о том, что чтобы наверняка обезопасить Кубу от американской агрессии, следует разместить на острове советские ракеты средней дальности. 14 октября 1962 американцы обнаружили развертывание советского ядерного оружия на Кубе, разразился Карибский кризис. В обмен на демонтаж аналогичных американских ракет в Турции и гарантии ненападения на Кубу Хрущёв согласился вернуть ракеты в Советский Союз.

После этого случая прежний энтузиазм в отношениях между Кубой и Советским Союзом пропал, так как решение вывести ракеты с Кубы было принято Хрущёвым единолично без всяких консультаций с Кастро. В 1980 году советское руководство заявило Раулю Кастро, что СССР больше не намерен защищать Кубу. До своего распада СССР, тем не менее, активно помогал Кубе. На острове работали тысячи советских специалистов во всех отраслях. Особого прогресса удалось добиться в области медицины, кубинские врачи по сей день считаются одними из самых квалифицированных в мире. За щедрую помощь Советского Союза Куба расплачивалась, как правило, сахаром — основной статьей экспорта.

В 1988 году планировался визит М. С. Горбачева, который был перенесен на апрель 1989 года из-за землетрясения в Армении. СССР в 1989 году имел серьёзные проблемы в экономике, поэтому одним из результатов визита было серьезное сокращение помощи республики Куба, а также был поднят вопрос задолженности Кубы Советскому Союзу. Впоследствии долг республики Куба Советскому Союзу, перешедший России как правопреемнице СССР, в 2014 году был списан правительством России. Во время визита М. С. Горбачёва на Кубу в апреле 1989 года, на пресс-конференции, которая проходила недалеко от Гаваны на территории «Экспо-Куба» канадским корреспондентом был задан вопрос о наличии ВС СССР на Кубе, на что генеральный секретарь ЦК КПСС ответил: «На Кубе нет советских войск! Есть только советские военные специалисты-офицеры, которые обучают кубинских солдат.» Вплоть до 1993 года на Кубе находилась Группа советских военных специалистов на Кубе (ГСВСК) в виде мотострелковой бригады, а также частей радиоэлектронной разведки и связи. Личный состав поставлялся и осуществлял ротацию, каждые полгода, под видом сельскохозяйственных специалистов, посредством пассажирских лайнеров СССР («Иван Франко», «Дмитрий Шостакович», «Аджария», «Леонид Собинов», «Тарас Шевченко» и др.)

См. также

• Российско-кубинские отношения
• Внешняя политика СССР
• Карибский кризис
• Операция «Анадырь»
• Группа Советских Военных Специалистов на Кубе
• Китайско-кубинские отношения

Отрывок, характеризующий Советско-кубинские отношения

– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.


В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
После Смоленска Наполеон искал сражения за Дорогобужем у Вязьмы, потом у Царева Займища; но выходило, что по бесчисленному столкновению обстоятельств до Бородина, в ста двадцати верстах от Москвы, русские не могли принять сражения. От Вязьмы было сделано распоряжение Наполеоном для движения прямо на Москву.
Moscou, la capitale asiatique de ce grand empire, la ville sacree des peuples d'Alexandre, Moscou avec ses innombrables eglises en forme de pagodes chinoises! [Москва, азиатская столица этой великой империи, священный город народов Александра, Москва с своими бесчисленными церквами, в форме китайских пагод!] Эта Moscou не давала покоя воображению Наполеона. На переходе из Вязьмы к Цареву Займищу Наполеон верхом ехал на своем соловом энглизированном иноходчике, сопутствуемый гвардией, караулом, пажами и адъютантами. Начальник штаба Бертье отстал для того, чтобы допросить взятого кавалерией русского пленного. Он галопом, сопутствуемый переводчиком Lelorgne d'Ideville, догнал Наполеона и с веселым лицом остановил лошадь.
– Eh bien? [Ну?] – сказал Наполеон.
– Un cosaque de Platow [Платовский казак.] говорит, что корпус Платова соединяется с большой армией, что Кутузов назначен главнокомандующим. Tres intelligent et bavard! [Очень умный и болтун!]
Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь и привести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантов поскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову, Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским и пьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом с собой и начал спрашивать:
– Вы казак?
– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.