Социальный паразитизм у муравьёв
Социальный паразитизм у муравьёв — вид гнездового паразитизма, при котором один вид муравьёв существует за счёт другого. Включает такие крайние формы специализации, как муравьи-рабовладельцы и инквилины[1].
Содержание
Описание
Оплодотворенная самка паразитирующего вида проникает в гнездо вида-хозяина (в ряде случаев убивает в нём царицу, занимая её место) и начинает откладывать свои собственные яйца. Вышедшие из них рабочие особи постепенно заселяют муравейник, сменяя его хозяев. Существует три основных вида социального паразитизма у муравьёв: временный (англ. temporary social parasites), постоянный (англ. permanent inquilines; Anergates, Teleutomyrmex) и рабовладение (англ. slave-makers; муравьи-амазонки, Rossomyrmex, Strongylognathus)[1]. Инквилины характеризуются набором адаптаций к паразитическому образу жизни: уменьшение размера тела, потеря касты рабочих, расширенный постпетиоль, часто с вентральным выступом, редуцированная скульптура, отсутствие зубцов на мандибулах и другие[2].
Распространение
Социальный паразитизм характерен в основном для подсемейств Myrmicinae и Formicinae. Обнаружено более 200 паразитических видов муравьёв из более чем 12 500 известных науке[1]. Большая их часть относится только к 2 (из 25) муравьиным подсемействам: Formicinae (около 80 видов из 3000) и Myrmicinae (около 110 видов из 6150)[2]. Рыжий лесной муравей (Formica rufa) иногда может основывать гнездо в гнездах бурого лесного муравья (Formica fusca), а самка жёлтого муравья (Lasius umbratus), убив предварительно матку, может поселяться в гнезде чёрного садового муравья (Lasius niger).
Домовый муравей-вор (Diplorhoptrum fugax) встречается в гнёздах Formica cunicularia, Formica rufibarbis и др., питаясь за их счет, похищая яйца и мелких личинок (клептобионт).
«Рабовладельцы» муравьи-амазонки (Polyergus) воруют коконы видов-«рабов», подвергая набегам и разграблению соседние гнёзда муравьёв. В них они добывают куколки хозяев и приносят их в своё гнездо, чтобы из них воспитать «рабов». Конечно, сходство с рабовладением в человеческом обществе тут чисто внешнее. «Рабы» муравьёв выполняют в гнезде «рабовладельца» те же работы, что они выполняли бы и в родном гнезде, только выращивают расплод не своего, а чужого вида. У кровавого муравья-рабовладельца (Formica sanguinea) собственные рабочие добывают пищу, охраняют гнездо и частично занимаются уходом за потомством, хотя в основном эту работу выполняют «рабы». У вида муравьёв-рабовладельцев — муравья-амазонки (Polyergus) — специализация ещё сильнее. Рабочие этого вида занимаются только добыванием куколок «рабов» и не способны даже самостоятельно питаться[3].
Некоторые виды рабов научились оказывать некоторое сопротивление захватчикам. Захваченные рабочие Temnothorax развили стратегию борьбы с рабовладельцами, они разрушают все женские куколки своих хозяев вида Protomognathus americanus (англ.), но оставляют в живых самцов (которые не принимают участия в угоне рабов)[4].
В случае высокой специализации вида-паразита (например, обитающий на юге Франции муравей Epimyrma vandeli, паразитирующий на муравьях Leptothorax recedens) зараженное муравьиное гнездо существует после этого только до тех пор, пока живы рабочие особи вида, первоначально основавшего гнездо, так как в потомстве паразитирующего вида отсутствуют рабочие особи. Сходный вид инкилинизма обнаружен у некоторых муравьёв-грибководов, у которых отсутствуют рабочие (Mycocepurus castrator и другие).
Вид Myrmica karavajevi (рабочих особей у него нет), найден в гнездах видов Myrmica scabrinodis, Myrmica sabuleti, Myrmica gallienii, Myrmica lonae. Вид Myrmica microrubra Seifert известен только по самкам (рабочие и самцы остаются неизвестными), сходен с Myrmica rubra, в гнёздах которого он обитает[5].
Происхождение
Согласно правилу Эмери (установленному в 1909 году итальянским энтомологом Карло Эмери (Carlo Emery) социальные паразиты среди насекомых (например, клептопаразиты), в основном, паразитируют на особях близкого им вида или рода[1][6]. Данному феномену есть объяснение: паразиты могли изначально быть условными паразитами среди представителей самого вида-хозяина (известно много примеров подобного внутривидового паразитизма), однако затем отделились от родительского вида и образовали свой собственный обособленный вид (один из примеров симпатрии).
Ранее, Чарльз Дарвин в книге «Происхождение видов» высказывал другую теорию — что первоначально брошенные куколки могли захватываться для еды, но, случайно оставленные в живых, давали муравейникам добавочных рабочих[7].
В культуре
- Кузнецов О. А. Похождения хитрого Соленопсиса. — Издательство: Детская литература. — 1991. 127с. — isbn: 5-08-001570-5
- мультфильм «Баранкин, будь человеком!» (Союзмультфильм, 1963; по одноимённой повести Валерия Медведева) — главные герои, превратившиеся в муравьёв, становятся свидетелями того, как их соплеменников берут в рабство муравьи-рабовладельцы[8]
- Ондржей Секора «Муравьи не сдаются» (Муравей Федра) Детская литература, Ленинград 1958 (оригинальное издание на чешском 1954 год).[9]
См. также
Напишите отзыв о статье "Социальный паразитизм у муравьёв"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.nature.com/scitable/knowledge/library/social-parasitism-in-ants-13256421 Social Parasitism in Ants]
- ↑ 1 2 Jansen, Gunther; Riitta Savolainen; Kari Vepsäläinen. 2010. Phylogeny, divergence-time estimation, biogeography and social parasite-host relationships of the Holarctic ant genus Myrmica (Hymenoptera: Formicidae). — Molecular Phylogenetics and Evolution. Volume 56, Issue 1, July 2010, Pages 294—304.
- ↑ Diehl E, Junqueira LK, Berti-Filho E (2005). «[www.scielo.br/scielo.php?script=sci_arttext&pid=S1519-69842005000300008&lng=en&nrm=iso Ant and termite mound coinhabitants in the wetlands of Santo Antonio da Patrulha, Rio Grande do Sul, Brazil]». Brazilian Journal of Biology 65 (3): 431–437. DOI:10.1590/S1519-69842005000300008.
- ↑ Achenbach, A (2009). «First evidence for slave rebellion: enslaved ant workers systematically kill the brood of their social parasite Protomognathus americanus.». Evolution 63 (4): 1068–1075. DOI:10.1111/j.1558-5646.2009.00591.x. See also New Scientist, 2009 April 9
- ↑ Seifert, B. (1993). «Taxonomic description of Myrmica microrubra n sp. — a social parasitic ant so far known as the microgyne of Myrmica rubra (L.).» — Abh. Ber. Naturkundemus. Gorlitz 67(5): 9-12.
- ↑ Emery, C. Über den Ursprung der dulotischen, parasitischen und myrmekophilen Ameisen. — Biologisches Centralblatt 29, 352—362 (1909)
- ↑ [archive.is/20130417103347/readr.ru/charlz-darvin-proishoghdenie-vidov.html?page=33%23 Чарльз Дарвин. «Происхождение видов»]
- ↑ [mults.spb.ru/mults/?id=16 Баранкин, будь человеком! Онлайн]
- ↑ [nkozlov.ru/library/s318/d3851/?full=1#.TiHbjoJ5eJk Муравьи не сдаются]
Литература
- Bourke, A. F. G. & Franks, N. R. Alternative adaptations, sympatric speciation and the evolution of parasitic, inquiline ants. — Biological Journal of the Linnean Society 43, 157—178 (1991).
- Lenoir, A., D’Ettorre, P. et al. Chemical ecology and social parasitism in ants. — Annual Review of Entomology 46, 573—599 (2001).
- Radchenko, A.G. & G.W. Elmes. 2003: A taxonomic revision of the socially parasitic Myrmica ants (Hymenoptera: Formicidae) of the Palaearctic region. — Annales Zoologici, 53(2): 217—243.
Ссылки
- [www.lasius.narod.ru/antDbio10.htm Социальный паразитизм у муравьёв]
Отрывок, характеризующий Социальный паразитизм у муравьёв
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.
На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
