Список рукописных родословных книг XVI—XVIII веков
Поделись знанием:
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
(перенаправлено с «Список рукописных родословных книг»)
Родословная книга или Родословец — первоначально делопроизводственный документ, который создавался думными дьяками. Родословные книги использовались для составления справок в местнических спорах[1]. В родословных книгах содержались поколенные росписи знатных родов[2]. Они являются ценными документами для генеалогических исследований.
В историографии долго было принято разделять редакции родословцев на официальные (к ним относят «Государев родословец» и «Бархатную книгу») и частные. Однако во второй половине XX века это мнение было опровергнуто.
Первые рукописные родословные книги появились в 40-х годах XVI века. Родословные книги неоднократно дополнялись и переписывались, что приводило к образование новых редакций[К 1] и изводов[К 2]. Около 1555 года по распоряжению Ивана IV Грозного создан «Государев родословец». Первоначально все родословцы создавались в Казне, затем — Разрядном приказе[4].
После отмены в 1682 году местничества была образована Родословных дел палата, основной целью которой стало создание родословных книг всего дворянства. Там в 1687 году на базе «Государева родословца» была создана Бархатная книга, один из списков которой в 1787 году был издан Н. И. Новиковым под названием «Родословная книга князей и дворян российских и выезжих»[5].
После издания «Жалованной грамоты дворянству 1785» создание родословных книг было передано в губернии.
Содержание
Летописная редакция
Летописная редакция восходит к протографу, созданному в 40-е году XVI века[2]. Начало исследований данной редакции положил Н. П. Лихачёв[6], продолжила М. Е. Бычкова.
| Название | Извод | Описание | Где хранится |
|---|---|---|---|
| Беляевский I[2] | Первый извод | Входит в состав летописного сборника первой половины XVII века, состоящей из 629 листов. Наиболее ранний из всех списков редакции. Размещён на листах 385—440, 448—496. Кроме родословной книги, в ней находится Сокращённый свод 1493 года. Рукопись содержит один почерк, вставок и исправлений нет. Протограф создан в 90-е годы XV века. Часть его легла в основу для «Государева родословца». | РГБ, Отдел рукописей, собрание И. Д. Беляева, ф. 29, № 1512. |
| Воскресенский I[2] | Первый извод | Входит в состав летописного сборника конца XVI — начала XVII веков. В рукописи 1469 листов, состоит из двух частей. В первой части находится Хронограф 1512 года (размещён на листах 1—769). В его состав на листах 585—666 размещён родословец. Вторая часть — Софийская II летопись и отрывки из новгородской летописи (последние события в ней датированы 1537/1538 годом). Главы не нумерованы. Родословец написан несколькими почерками, в нём много исправлений и дополнений на полях. Текст более исправен, чем в Беляевском I списке, отсутствуют характерные для него пропуски и описки. Однако существует дублирование некоторой информации. Дополнения и исправления сделаны по списку, близкому к Уваровскому I. | ГИМ, Отдел рукописей и старопечатных книг, Воскресенское собрание, № 154 |
| Уваровский I[7] | Второй извод | Входит в состав сборника с Тысячной книгой 1550 года. Рукопись из 153 листов датирована последней четвертью XVII века. Родословец располагается на листах 1—65. Почерк один, исправления и добавления отсутствуют. Главы не нумерованы. После листа 24 отсутствует несколько листов. Сборник принадлежал дворянскому роду Спасителевых. | ГИМ, Отдел рукописей и старопечатных книг, собрание Уварова, № 812 |
| Стокгольмский[8] | Первый извод | Известен только по описанию, подробных исследований не проводилось. Судя по всему, является копией XVII века Воскресенского I списка[2]. | Копенгаген |
Государев родословец и близкие к нему редакции
Все списки, близкие к государеву родословцу, разделяют на 4 редакции. Списки подробно исследованы Н. П. Лихачёвым и М. Е. Бычковой[9].
Румянцевская редакция
Это наиболее ранняя редакция, в неё входит 2 списка.
| Название | Извод | Описание | Где хранится |
|---|---|---|---|
| Румянцевский I[9] | — | Список конца XVI века (по водяным знакам — 1564—1594) на 178 листах, написан двумя почерками. Основной текст — скоропись конца XVI века. Добавления сделаны скорописью начала XVII века. Список содержит 44 главы, первые 33 главы совпадают с редакциями в 43 главы и 43 главы с приписными. Остальные 11 присутствуют в редакции в 43 главы с приписными (записанные после 43 глав). Протограф первичен по основанию к Государеву родословцу и датируется 1542/1548 годами. Добавления восходят к последней четверти XVI века. В отличие от позднейших редакций, в списке практически полностью отсутствуют биографические сведения, а также записи о событиях, произошедших в 50—60-е года XVI века. | РГБ, Отдел рукописей, ф. 226, №342 |
| Академический X[9] | — | Содержится в компилятивном сборнике XVI—XVIII века, в котором размещено пять разных рукописей. Список размещён на листах 115—356. Список дефектный, ряд листов отсутствует, много перебивок и исправлений. Состоит из двух частей, написанных схожими почерками, созданных в 60-е годы XVI века. Первая часть размещена на листах 115—239 и 341—356. Вторая — на листах 240—340. Список по расположению и количеству глав близок к Воскресенскому I списку Летописной редакции и Мазуринскому II списку первого извода Разрядной редакции. Текст из Румянцевского I списка в этом списке систематически сокращён. | БАН, Отдел рукописей, 17.15.19 (Осн. 356) |
Редакция в 43 главы
Известно 20 списков данной редакции, в том числе и Бархатная книга с пятью копиями с неё. В отличие от других редакции списков XVI века, не сохранилось, все списки созданы XVII—XVIII веках. Вероятно, все списки XVI века этой редакции были уничтожены при пожаре в Разрядном приказе 1626 года, когда уцелел только один официальный список в 43 главы, который и был использован как протограф для всех списков этой редакции и Бархатной книги. Состав протографа и расположение в нём глав были восстановлены Н. П. Лихачёвым. 41 начальные главы во всех списках совпадают по расположению и составу входящих в него лиц[10].
| Название | Извод | Описание | Где хранится |
|---|---|---|---|
| Библиотечный II[10] | Первый извод | ГПБ, Отдел рукописей, Q IV, №102 | |
| Погодинский I[10] | Первый извод | ГПБ, Отдел рукописей, Собрание Погодина, № 1518 | |
| Академический II[10] | Первый извод | БАН, Отдел рукописей, 34.8.6 (Осн. 1359) | |
| Академический I[10] | Второй извод | БАН, Отдел рукописей, 32.4.26 (Осн. 138) | |
| Академический III[10] | Второй извод | БАН, Отдел рукописей, 34.2.35 | |
| Архивский I[10] | Третий извод | ||
| Библиотечный I[10] | Третий извод | ||
| Список А. Я. Ржевского[10] | Третий извод | ||
| Список А. Самарина[10] | Четвёртый извод | ||
| Мазуринский I[10] | Четвёртый извод | ||
| Список М. Г. Ромодановского[10] | Четвёртый извод | ||
| Библиотечный III[10] | ? извод | ||
| Бархатная книга[10] | Пятый извод | ||
| Список ОИДР I[10] | Пятый извод | ||
| Список ОИДР II[10] | Пятый извод | ||
| Копия Бархатной книги[10] | Пятый извод | ||
| Копия Бархатной книги[10] | Пятый извод | ||
| Копия Бархатной книги[10] | Пятый извод | ||
| Копия Бархатной книги[10] | Пятый извод | ||
| Копия Бархатной книги[10] | Пятый извод |
Редакция в 43 главы с приписными
Редакция в 81 главу
Патриаршая редакция
Разрядная редакция
Компилятивные редакции
Напишите отзыв о статье "Список рукописных родословных книг XVI—XVIII веков"
Комментарии
- ↑ Редакция — это группа списков рукописного литературного памятника, восходящих к общему протографу[3].
- ↑ Извод — литературный памятник, стихийно появившийся в результате нецеленаправленного изменения текста[3]
Примечания
- ↑ Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. — С. 9—10.
- ↑ 1 2 3 4 5 Бычкова М. Е. Родословные книги XVI—XVII вв. — С. 19—21.
- ↑ 1 2 Лихачёв Д. С. Текстология. — М.—Л., 1962. — С. 116—126.
- ↑ Бычкова М. Е. Родословные книги XVI—XVII вв. — С. 15—17.
- ↑ Родословные книги — статья из Большой советской энциклопедии. Бычкова М. Е.
- ↑ Лихачёв Н. П. Государев родословец и Бархатная книга. — С. 10—12.
- ↑ Бычкова М. Е. Родословные книги XVI—XVII вв. — С. 21—22.
- ↑ Срезневский И. И. Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках // Сборник Отделения русского языка и словесности императорской Академии наук. — СПб., 1874. — Т. XII, № 1. — С. 362—367.
- ↑ 1 2 3 Бычкова М. Е. Родословные книги XVI—XVII вв. — С. 32—38.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 Бычкова М. Е. Родословные книги XVI—XVII вв. — С. 38—46.
Литература
- Бычкова М. Е. Родословные книги XVI—XVII вв. как исторический источник. — М.: Издательство «Наука», 1975. — 215 с. — 3900 экз.
- Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. — М.: Наука, 1969. — 584 с. — 4500 экз.
- Лихачёв Н. П. [dlib.rsl.ru/viewer/01003556522#?page=1 Государев родословец и Бархатная книга]. — СПб.: Типография П. В. Мартынова, 1900. — 14 с.
Отрывок, характеризующий Список рукописных родословных книг XVI—XVIII веков
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
