Спор о границе Аляски

Спо́р о грани́це Аля́ски — это территориальный спор между США и Великобританией (Канада являлась британским владением и её иностранные дела контролировались из Лондона). Он был окончательно разрешён в 1903 году во время арбитражного процесса. Разногласия начались ещё между Российской и Британской империями в 1821 году и были унаследованы Соединёнными Штатами Америки при покупке Аляски в 1867 году. Окончательное решение было принято в пользу США, и канадская территория Юкон не получила выхода к морю (к заливу Аляска).

Предыстория

1825—1898 годы

В 1825 году Россия и Великобритания подписали Англо-Русскую Конвенцию, которая определяла способ проведения границы их колоний, а не саму границу.

В 1839 году было подписано соглашение между Русско-американской Компанией (РАК) и Компанией Гудзонова Залива (КГЗ). По нему территория Юго-Восточной Аляски от Кросс-Саунда до широты 54°40′ была отдана КГЗ как меховая торговая монополия в обмен на сельскохозяйственные продукты её дочерней компании Puget Sound Agricaltural Company и годового количества меха для РАК. Эта аренда длилась до прекращения существования Русской Америки. Позднее соглашение продлевалось Британской Колумбией на основании её собственных территориальных интересов в регионе, однако игнорировалась Оттавой и Лондоном.

Соединённые Штаты Америки приобрели Аляску у Российской Империи в 1867 году, но в то время чётких границ этой местности не существовало. В 1871 году Британская Колумбия объединилась с новой Канадской Конфедерацией. Канадской правительство запросило инспекцию границ, но США отказала, сославшись на дороговизну процедуры: в то время пограничная область была удалённой и малозаселённой, без каких-либо экономических или стратегических интересов. В 1898 году Национальное Правительство согласилось на компромисс, но Британская Колумбия отказалась от него. Американский президент Уильям Мак-Кинли предложил Канаде долгосрочную аренду порта близ Хейнс, но Канада не согласилась и на такое предложение.

Золотая лихорадка на Аляске

В 1897—1898 годах Золотая лихорадка на Аляске, Юконе и в Канаде многократно увеличила население этого региона, численность которого достигла 30000 человек. Большая часть переселенцев была американцами. Около 100000 везучих искателей сокровищ пробрались на Клондайк через Аляску.

Обнаружение золота и увеличение численности населения сразу сделало Аляску важным регионом. В результате чего, появилась потребность в более точном определении границ. Канада ждала всей территории от золотых залежей до морского порта. Со стороны Канады так же поступали заявления, что её граждане, проживающие в этой местности, были обременены непосильными долговыми обязательствами Американским правительством. Это делалось для того, чтобы запугать местных жителей и заставить их отказаться от претензий на землю.

Исток Линского Канала был главным «ключом» к Юкону. Поэтому Северо-Западная конная полиция отправила отряд своих войск для обеспечения безопасности региона и его защиты в пользу Канады. Такие действия были предприняты по убеждению Канадского правительства, что регион находится больше чем в 10 морских лье от моря, что в свою очередь являлось территорией Канады по определению 1825 года. Однако, огромный приток искателей через Скагуэй из Америки быстро заставил Канадскую полицию отступить. Она организовала посты пребывания на отдалённых вершинах Чилкута и Вайт Пассез с постоянным там размещением пулемётных пушек. Эта территория так и оставалась предметом споров, так как большинство американцев считало, что исток озера Беннетт, находившийся ещё 19 километрами севернее, должен быть местом расположения границы. Чтобы поддержать свою конную гвардию и закрепить свои требования на территорию, Канадское правительство отправило в район отряд Юконской Полевой Армии в размере 200 человек. Солдаты разбили лагерь в Форт-Селкерк. Из этого стратегического пункта они могли быстро добраться до береговой линии или 141 меридиана.

Арбитражный процесс

Посты конной полиции успешно выполняли свои функции, когда временные границы признавались всеми сторонами, хотя и неохотно. В сентябре 1898 года начались серьёзные переговоры между Соединёнными Штатами и Канадой для разрешения конфликта. Но они провалились.

В итоге, в 1903 году Хэй-Хербертский договор между США и Великобританией закрепил решение о проведении судебного арбитражного процесса со смешанным составом из 6 судей: три американца (Elihu Root, Военный министр, Henry Cabot Lodge, Сенатор от Массачусетса и George Turner Экс-Сенатор от Вашингтона), два канадца (Sir Louis A. Jette, Лейтенант-Губернатор Квебека и Allen B. Aylesworth, K.C., из Торонто) и один британец(Baron Alverstone). Все стороны уважали Elihu Root, который был членом кабинета министров США. Канадцы посмеивались над странным выбором Экс-Сенатора George Turner и, в особенности, над кандидатурой Henry Cabot Lodge, ведущего историка и дипломата, которого они считали необъективным.

Трибунал состоял из 6 разных позиций:

• Где начиналась граница.
• Что значил Портландский Канал и как провести через него границу. Оспаривалось право владения 4 островами.
• Определение линии от самой южной точки островов Принца Уэльского до Портландского Канала, которое зависело от ответа на предыдущий вопрос.
• Линия от Портландского Канала до 56 параллели.
• Толщина границы и как её измерять.
• Существовали ли горные цепи в том районе.

Британский министр Lord Alverstone придерживался позиций США по всем этим вопросам, хотя окончательно оговорённая демаркационная линия пролегала в непосредственной близости от максимальных требований США (это был компромисс: линия пролегала примерно посередине между требуемой США и Канадой). Провинциальный парк Татшеншини-Алсек так и не был полностью отделён от основных территорий Британской Колумбии.

В 1929 году канадский профессор Hugh L.L. Keenlyside заключил: «Американцы, конечно, имели больше шансов на успех». Он полагал, что решение по большинству вопросов трибунала было справедливым.

Это была одна из тех уступок, которые Британцы предложили США (другие были о рыболовных хозяйствах и Панамском Канале). Это было частью обычной политики конца холодных англо-американских отношений, которая сближала эти страны, которая решала насущные и спорные международные отношения (The Great Rapprochement).

Последствия

Канадские судьи отказались подписать решение по окончании заседания, выпущенное 20 октября 1903 года. Они не согласились с тем, как проголосовал Lord Alverstone. Канадцы протестовали больше не против самого вердикта, а против того, что американцы выбрали политиков на роль судей и что Британия в угоду своим интересам предала канадские. Это привело к анти-Британским настроениям (включая в Квебеке) и росту канадского национализма. Подозрения в том, что американцы оказали влияние на принятие решения, даже заставило Канаду отказаться от свободной торговли с США в 1911 году.

Историк F.W. Gibson заключил, что Канада проявляла ненависть не столько к США, сколько к Великобритании за отсутствие какого-либо сопротивления американской агрессии.

Отражая мнение недовольных канадцев, премьер министр Уилфрид Лорье заявил в Парламенте: «Пока Канада остаётся под властью Британской Короны, силы, которыми мы сейчас располагаем, не позволяют нам обеспечить исполнение и поддержание наших прав».

Злость канадцев со временем сошла на нет, но ощущение потребности в контроле собственных иностранных дел отразилось на принятии Вестминстерского статута.

Литература

• Bailey, Thomas A. "Theodore Roosevelt and the Alaska Boundary Settlement, " Canadian Historical Review (1937) 18#2 pp: 123—130.
• Carroll, F. M. «Robert Lansing and the Alaska Boundary Settlement.» International History Review 1987 9(2): 271—290. [www.jstor.org/stable/40107240 in JSTOR]
• Cranny, Michael «Horizons: Canada Moves West» pg 256 1999 Prentice Hall Ginn Canada
• Gelber, Lionel M. The rise of Anglo-American friendship: a study in world politics, 1898—1906 (1938)
• Gibson, F. W. "The Alaskan Boundary Dispute, " Canadian Historical Association Report (1945) pp 25-40
• Haglund, David G. and Tudor Onea, "Victory without Triumph: Theodore Roosevelt, Honour, and the Alaska Panhandle Boundary Dispute, " Diplomacy and Statecraft (March 2008) 19#1 pp 20-41
• Kohn, Edward P. This Kindred People: Canadian-American Relations and the Anglo-Saxon Idea, 1895—1903 (2005)
• Munro, John A. «English-Canadianism and the Demand for Canadian Autonomy: Ontario’s Response to the Alaska Boundary Decision, 1903.» Ontario History 1965 57(4): 189—203. Issn: 0030-2953
• Munro, John A., ed. The Alaska Boundary Dispute (Copp Clark Publishing Company, 1970), primary and secondary sources
• Neary, Peter. «Grey, Bryce, and the Settlement of Canadian‐American Differences, 1905—1911» Canadian Historical Review (1968) 49#4 pp 357—380. …
• Penlington, Norman. The Alaska Boundary Dispute: A Critical Reappraisal. McGraw-Hill Ryerson, 1972. 120 pp.
• [www.thecanadianencyclopedia.com/index.cfm?PgNm=TCE&Params=A1ARTA0000107 The Canadian Encyclopedia: Alaska Boundary Dispute]

Ссылки

• [www.nosracines.ca/e/toc.aspx?id=2317 Report relative to the Alaska Boundary Question, submitted to the Hon. J.H. Turner, Minister of Finance etc. etc. (sic), 15 August 1896., Alexander Begg, Victoria, British Columbia: R. Wolfenden, 1896]
• [www.nosracines.ca/e/toc.aspx?id=1447 Review of the Alaskan boundary question, Alexander Begg, Victoria, British Columbia, publ. Unknown, 1900]
• [www.nosracines.ca/e/toc.aspx?id=1448 Statement of facts regarding the Alaska boundary question, Alexander Begg, Victoria, British Columbia, publ. R. Wolfenden, 1902], report to David McEwen Eberts, Attorney-General of British Columbia.
• [www.nosracines.ca/e/toc.aspx?id=3453 Survey of boundary line between Alaska and British Columbia : letter from the Acting Secretary of the Treasury, transmitting a communication from the Secretary of State, submitting an estimate of appropriation for survey of the boundary line between Alaska and British Columbia], R.Wike, US Dept. of State, publ. s.l.: s.n., 1895.
• [www.nosracines.ca/page.aspx?id=3725107&qryID=01fad0fd-9eab-4278-8650-1df9cbe1f2de British Columbia from the earliest times to the present, Vol 2, Chapter XXXI — Alaska Boundary Dispute], E.O.S. Scholefield & Frederic William Howay, S.J. Clarke Pub. Co., Vancouver, British Columbia, 1914

Отрывок, характеризующий Спор о границе Аляски

– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.