Суттер, Мишель

Мишель Суттер
Michel Soutter
Имя при рождении:	Michel Soutter
Дата рождения:	2 июня 1932(1932-06-02)
Место рождения:	Женева
Дата смерти:	10 сентября 1991(1991-09-10) (59 лет)
Место смерти:	Женева
Гражданство:	Швейцария Швейцария
[www.michelsoutter.ch/ helsoutter.ch]

Мишель Суттер (фр. Michel Soutter; 2 июня 1932 — 10 сентября 1991) — швейцарский франкоязычный режиссёр кино, театра и телевидения, сценарист, продюсер.

Биография

Мишель Суттер родился в Женеве в 1932 году. До работы на телевидении выступал как автор и исполнитель песен в различных кафе Женевы. В 1961 году (по сведениям Фредди Бюаша — в 1962 году) вместе с Аленом Таннером начал работу на Швейцарском телевидении. В 1963 году он пишет сценарий для фильма Клода Гореттá «Майское воскресенье» (Un dimanche de mai). В 1961-67 годах активно работает на телевидении и в театре (Суттер ставил пьесы Альфреда Жарри, Макса Фриша и Поля Клоделя).

В 1967 году дебютирует в кинематографе, снимая полнометражный фильм «Зубастая луна» (La lune avec les dents). В 1968 году входит в «Группу 5» (Groupe 5), созданную Аленом Таннером и включающую в себя, кроме Таннера и Суттера, ещё трёх швейцарских режиссёров — Жана-Луи Роя, Клода Гореттá и Жан-Жака Лагранжа (чуть позже — Ива Ерсина). «Группа 5» формирует основу франкоговорящего нового кинематографа Швейцарии.

После успешного завершения кинопроизводства и проката «Зубастой луны», Мишель Суттер снимает ещё ряд малобюджетных чёрно-белых фильмов на 16-тимиллиметровую плёнку — «Гашиш» (Haschisch, 1968), «Яблоко» (La pomme, 1969), «Джеймс или нет» (James ou pas, 1970) и «Землемеры» (Les arpenteurs, 1972).

В 1970 году фильм «Джеймс или нет» (James ou pas, 1970) был отобран для Двухнедельника режиссёров на Каннском кинофестивале; в 1972 году фильм «Землемеры» (Les arpenteurs) номинировался на Золотую ветвь Каннского кинофестиваля, в 1982 году фильм «Любовь женщин» (L’amour des femmes) номинировался на Золотого медведя Берлинского кинофестиваля; в 1990 году телевизионный мини-сериал «Кондорсе» (Condorcet, 1989) получил премию 7 d’Or на фестивале 7 d’Or Night; на фестивале в Локарно в 2010 году демонстрировался фильм «Джеймс или нет» (James ou pas, 1970). В 1974 году Мишель Суттер был членом жюри Каннского кинофестиваля.

Начиная с фильма «Эскапада» (Escapade, 1974), Мишель Суттер переходит на цветную 35-тимиллиметровую плёнку; в этом и следующем фильме «Репетиции» («Поиск натуры», Repérages, 1977) у Суттера снимается Жан-Луи Трентиньян. Кроме Трентиньяна, Суттер работал с Жаном-Люком Бидо, Жаком Дени, Мари Дюбуа, Леа Массари, Дельфин Сейриг, Пьером Клементи, Томом Новембром, Пьером Ардити и другими актёрами и актрисами.

Последними полнометражными фильмами Мишеля Суттера стали «Любовь женщин» (L’amour des femmes, 1982) и «Знак Ренара» («Здесь был Ренар»/«Подписано Ренаром», Signé Renart, 1984). После 1984 года Суттер продолжает работу на телевидении и в театре.
Умер Мишель Суттер в возрасте 59 лет 10 сентября 1991 года.

Режиссёр Седрик Флюкигер (Cédric Fluckiger) снял в 2003 году документальный фильм о Мишеле Суттере «Манера снимать кино — Режиссёр Мишель Суттер» (Une maniére de faire, Michel Soutter cinéaste).

Фильмография

• 1965 «Майк и Артур»/Mick et Arthur (к/м)
• 1965 «Цыплёнок на стене»/Une poule sur un mur (к/м)
• 1967 «Рене Шар»/René Char (к/м, док)
• 1966 «Банковское дело»/Les métiers de la banque (к/м, док)
• 1967 «Живое кино»/Cinéma vif (documentary) (к/м, док)
• 1967 «Зубастая луна»/La lune avec les dents
• 1968 «Гашиш»/Haschisch
• 1968 «Впечатления пяти незамужних женщин»/Impressions de cinq femmes sur le célibat (с/м, док)
• 1969 «Яблоко»/La pomme
• 1970 «Джеймс или нет»/James ou pas
• 1972 «Ненюфары» («Водяные лилии»)/Les nénuphars (с/м, телеспектакль)
• 1972 «Землемеры»/Les arpenteurs (номинация на Золотую пальмовую ветвь)
• 1973 Ce Schubert qui décoiffe (ТВ)
• 1974 «Эскапада»/Escapade
• 1975 «Ветряк»/L’Eolienne (с/м, док, ТВ)
• 1977 «Репетиции» («Поиск натуры»)/Repérages
• 1982 «Любовь женщин»/L’amour des femmes (номинация на Золотого льва)
• 1983 «Первородный грех — Адам и Ева»/Péchés originaux — Adam et Ève (ТВ-минисериал)
• 1984 «Знак Ренара» («Здесь был Ренар»/«Подписано Ренаром»)/Signé Renart
• 1989 «Кондорсе»/Condorcet (ТВ-минисериал)
• 1991 «Фильм о швейцарском кинематографе»/Le film du cinéma suisse (док)

Библиография

• Michel Soutter, Pays d’enfance, Cahiers de jeune poésie, Genève, 1953.
• Michel Boujut, L’Escapade ou le cinéma selon Soutter, L’Age d’Homme, Lausanne, 1974.
• Freddy Buache, Le Cinéma suisse, L’Age d’Homme, Lausanne, 1974.
• Michel Soutter, Théâtre. A propos d’Elvire, Les Nénuphars, Ce Schubert qui décoiffe, Avant-propos de Michel Cournot, Métropolis, Genève, 1994.
• Freddy Buache, Trente ans de Cinéma suisse 1965—1995, Edition du Centre Georges Pompidou, Paris, 1995.
• Maria Tortajada et Andrienne Soutter, «Le Fonds Michel Soutter: inventaire», in Cinéma suisse: nouvelles approches, Payot, Lausanne, 2000.
• Freddy Buache, Michel Soutter, Cinémathèque suisse — L’Age d’Homme, Lausanne, 2001.

Ссылки

• Суттер, Мишель (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.kinoart.ru/blogs/mishel-sutter-zemlemer/ Мишель Суттер, землемер] Статья о режиссёре на сайте «Искусство кино»
• [www.kinopoisk.ru/level/4/people/778913/ Мишель Суттер] на сайте «Кинопоиск»
• [www.michelsoutter.ch/ Ассоциация Michel Soutter]

Отрывок, характеризующий Суттер, Мишель

Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.