Сэнгэ Ринчен

Сэнгэ Ринчен
Дата рождения	1811(1811)
Место рождения	Внутренняя Монголия, империя Цин
Дата смерти	19 мая 1865(1865-05-19)
Место смерти	провинция Шаньдун, империя Цин
Принадлежность	империя Цин
Род войск	кавалерия
Сражения/войны	Восстание тайпинов Вторая Опиумная война Восстание няньцзюней

Сэнгэ Ринчен (кит. 僧格林沁, 1811 — 19 мая 1865) — генерал Цинской империи, монгольский князь.

Сэнгэ Ринчен родился в Хорчин-Цзоихоуци во Внутренней Монголии. Он происходил из рода Борджигин и принадлежал к 26-му поколению потомков Хасара (младшего брата Чингисхана). В 1825 году получил титул «удельный князь Си» (кит. 袭郡王, Си-цзюньван).

Когда в 1853 году тайпины двинулись в Северный поход, то Сэнгэ Ринчену была поручена оборона Тяньцзиня. Войска под его командованием разрушили дамбы, затопив равнину. Наступившая суровая зима заставила тайпинов укрепиться в своих лагерях. Здесь южане-тайпины страдали от холода, нехватки провианта и постоянных атак превосходящих сил противника, особенно маньчжурской и монгольской конницы. В феврале 1854 года они оставили свои позиции южнее Тяньцзиня и с боями отступили на юг, теряя множество бойцов, в том числе замерзшими и обмороженными. За эти достижения в 1855 году его титул был поднят с «цзюнь-ван» до «цинь-ван». В том же году Сэнгэ Ринчен сумел пленить в Шаньдуне одного из лидеров тайпинов — Ли Кайфана.

Во время Второй Опиумной войны в 1857 году Сэнгэ Ринчен был назначен императорским уполномоченным по обороне Тяньцзиня. В 1859 году он командовал цинскими войсками во время отражения англо-французского десанта под Дагу. В 1860 году англо-французским силам удалось взять форты Дагу, и Сэнгэ Ринчен отступил с армией к Тунчжоу. Разгром войск Сэнгэ Ринчена в сражении у моста Балицяо позволил англо-французским войскам вступить в Пекин и разграбить Юаньминъюань.

Подписав мир с европейскими державами, цинское правительство смогло перебросить освободившиеся войска на борьбу с восстанием няньцзюней. В ноябре 1864 года руководимые Сэнгэ Ринченом цинские войска нанесли войскам няньцзюней крупное поражение под Хошанем. В 5-м месяце 4-го года эры правления Тунчжи (1865) няньцзюни заманили Сэнгэ Ринчена в район города Цаочжоу, провинция Шаньдун (ныне район Хэцзэ провинции Шаньдун), где осадили в укреплении Гаолоучжай. Вечером 18-го дня 5-го месяца Сэнгэ Ринчен с небольшим отрядом конницы пошел на прорыв окружения, пробился и попытался укрыться в лесу, однако к северо-западу от Цаочжоу, в местечке Уцзядянь был перехвачен отрядом противника под командованием Чжан Цзунъюя, который обнаружил скрывающихся в зарослях конников. Сэнгэ Ринчен был захвачен в плен и обезглавлен на пшеничном поле. Гибель Сэнгэ Ринчена ввергла Цинов в шок, о его смерти говорили как об "утрате опоры государства".

Похороны Сэнгэ Ринчен были государственного уровня. Посмертно он был удостоен титула «великий князь Чжун» (кит. 忠亲王, Чжун-циньван) с передачей этого титула по наследству. В 1889 году по распоряжению императрицы Цыси в память о Сэнгэ Ринчене была воздвигнута кумирня Сяньчжунцы, до сих пор стоящая в пекинском районе Дунчэн.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Сэнгэ Ринчен

В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!