Тантия Топи

Тантия Топи
तांत्या टोपे
Прозвище	Маратхский тигр
Дата рождения	1814(1814)
Место рождения	деревня Еола, Махараштра
Дата смерти	18 апреля 1859(1859-04-18)
Место смерти	Сипри
Род войск	восставшие сипаи
Сражения/войны	Восстание сипаев

Тантия Топи (маратх. तांत्या टोपे, настоящее имя Рамчандра Пандуранг; около 1814 — 18 апреля 1859, Шивпури (Сипри)) — один из руководителей Восстания сипаев 1857—1859 в Индии.

Биография

Родился в деревне Еола, Махараштра. Маратхи по национальности, происходил из семьи приближённого пешвы Баджи Рао II. Близкий друг детства приёмного сына Баджи Рао и будущего пешвы Нана Сагиба.

После того, как в ходе Восстания сипаев 4 июня 1857 года взбунтовался сипайский гарнизон в Канпуре, Нана Сахиб возглавил канпурских повстанцев, а Тантия Топи стал его адъютантом и командиром военного отряда. Тантия Топи предпринял ряд мер по мобилизации местных лидеров и координации их действий. Был одним из руководителей резни женщин и детей на вилле Бибигар.

После падения под ударами английских войск Канпура в июле 1857 года возглавил отряд повстанцев (в основном из Гвалиора), двинулся к югу и укрепился в городе Калпи, сделав его своей военной базой. Отсюда его отряды наносили серьёзные удары английским войскам, посланным на подавление восстания. Вместе с Лакшми Бай и другими военными вождями вёл искусную манёвренную войну в районе Калпи, Канпура и Гвалиора. Гибкий ум, неистовая ненависть к англичанам, находчивость, пренебрежение к опасности снискали ему славу.

Осенью 1858 года предпринял попытку пробиться в Декан и поднять на восстание маратхов, однако вынужден был отступить. В апреле 1859 года в Гвалиоре был предан одним из феодалов. По приговору английского суда Тантия Топи был повешен.

Литература

• Шаститко П. М. Нана Сахиб. — М.: Наука (Главная редакция восточной литературы), 1967. — 168 с. — 15 000 экз. (обл.)

Ссылки

• [world.clow.ru/text/2230.htm Народно-освободительное восстание в Индии в 1857—1859 годах]
• [www.vokrugsveta.ru/vs/article/4639/ Сипаи против империи]

Отрывок, характеризующий Тантия Топи

Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.