Таусен, Ганс

Ганс Та́усен (дат. Hans Tausen; ок. 1494, Биркенде, о. Фюн — 11 ноября 1561, Рибе) — один из главных поборников реформации в Дании.

Сын крестьянина, юношей поступил в монастырь Антворскоу и был отправлен за границу для завершения своего образования. Познакомившись с учением Лютера, Таусен так увлёкся им, что перебрался в Виттенберг и стал ревностным приверженцем новой доктрины. Вызванный приором в Антворскоу, Таусен был заключён в тюрьму. Через год его отправили в монастырь в Виборге, приор которого, учёный Педер Иенсен, разрешил Таусену говорить проповеди в монастырской церкви. Своими проповедями Таусен скоро приобрёл огромную популярность. Когда разгневавшиеся на него монахи добились приказа епископа о заключении Таусена под стражу, горожане силой отстояли своего любимого проповедника.

В 1529 году король Фредерик I вызвал Таусена в Копенгаген, где он также приобрёл громкую известность. В 1530 году в Копенгагене был созван сейм для разрешения религиозных споров. В течение первых девяти дней на сейме в присутствии короля и государственного совета держали речи католики. На десятый выступил Таусен с «символом веры протестантов», содержавшим 43 тезиса. Католики представили возражение в 27 тезисах, изобиловавших натяжками и явными искажениями, и протестантам нетрудно было разбить все возражения пункт за пунктом. Кроме того, протестанты представили настоящий обвинительный акт против нерадивых слуг церкви — католических епископов. Реформационная партия, поддерживаемая королём, дворянством и бюргерами, одержала победу. После смерти короля католики, однако, вновь подняли головы. Таусен был присужден католическими епископами к изгнанию из Зеландии и лишению права произносить проповеди без особого разрешения со стороны местных епископов. Благодаря горячей защите горожан приговор над Таусеном не был приведён в исполнение.

В 1536 году дело реформации, энергично поддержанное королём Кристианом III, окончательно восторжествовало в Дании и Таусен получил полную свободу действия. В 1538 году он был назначен лектором богословия, а в 1542 году — епископом Рибской епархии. В Виборге ему воздвигнут памятник.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Таусен, Ганс

Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.