Теппер де Фергюсон, Людвиг-Вильгельм

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Фергюсон.

Людвиг-Вильгельм Теппер де Фергюсон (Louis-Guillaume Ferguson Tepper, Tepper von (de) Ferguson), 18 декабря 1768[1] — 12 сентября 1838, исполнитель и композитор, учитель музыки. Родился в Польше, но приобрел известность в России, куда приехал осенью 1797 года. Капельмейстер при русском дворе, учитель музыки великих княжон, сестер императора Александра Первого. В музыковедении и пушкинистике известен прежде всего как преподаватель пения в Императорском Царскосельском Лицее пушкинской поры и автор музыки к лицейской «Прощальной Песне» (1817).





Происхождение семьи

Фамилия Фергюсон указывает на шотландские корни семьи. В конце 17-го и первой половине 18-го века множество шотландцев-приверженцев Стюартов эмигрировали из Шотландии на континент, и в том числе, в Польшу.[2] Два представителя клана Фергюсонов, дети Вальтера Фергюсона из Инверури на севере-востоке Шотландии, Виллиам и Джордж, приехали в Польшу в 1703 году. Виллиам породнился с семьей Тепперов в 1714 году, женившись на Катарине-Конкордии Теппер из Познани, старшей сестре Петра Теппера (Старшего)[3], преуспевающего купца и банкира. По словам польского исследователя Войцеха Роговского,

Петр Теппер хорошо знал, как разумно использовать богатство, чтобы укрепить своё положение и умножить состояние. Его компании снабжали польскую аристократию и богатое дворянство предметами роскоши, произведенными в Англии, Франции, Голландии и Германии./…/ Петр Теппер был одним из первых основателей современных универсальных магазинов в Варшаве. В его огромном, по тем временам, универсальном магазине на Медовой улице было можно купить почти все, от английских колясок, мебели до писчей бумаги, булавок или редких продуктов, например, английского пива. /…/ Не меньшее значение имело его вхождение в Варшавский «эстаблишмент», чему очень помогли его энергичные действия в Варшавской евангелической общине. Он был основателем церквей и во-многом оживлял религиозную и общественную жизнь города. Многочисленные контакты с королевскими дворами, не только Польским, тоже очень помогали. В его дворце русская миссия снимала этаж. Его дома использовались австрийским посольством в Варшаве.[4]

Виллиам Фергюсон и Катарина-Конкордия Теппер имели троих детей, один из которых, Петер Фергюсон (1732—1794), стал компаньоном Петра Теппера, своего дяди по матери, и в 1767 году был официально усыновлен им, при условии добавления имени Теппер к имени Фергюсон. В 1779 году была подтверждена его принадлежность к шотландскому дворянству, и он получил королевское разрешение на право добавить имя Теппер к своему имени Фергюсон.[5] В ноябре 1790 года Фергюсоны Тепперы получили польское дворянство. Петер Фергюсон Теппер был рыцарем Мальтийского ордена.[6] В 1763 году Петер Фергюсон Теппер женился Марии-Филиппине Валентин д’Отерив (1733—1792). У них было тринадцать детей, трое из которых умерли в младенчестве.

Ранние годы

Людвиг-Вильгельм Фергюсон Теппер родился в Варшаве. Он был шестым ребенком и третьим сыном в семье. Свои ранние годы и юность он провел в роскоши. Дворец Тепперов на Медовой улице в Варшаве запечатлен на картине Бернардо Беллотто (Каналетто) 1770 года из собрания Королевского замка в Варшаве. Гостем дома Фергюсонов Тепперов не раз был король Станислав-Август Понятовский.[7]

Новейшие польские исследования выявили участие Фергюсонов-Тепперов в шотландской политике: после смерти Шарлотты (1753—1789), дочери Чарльза Стюарта (1720—1788), («красавчика принца Чарли», последнего шотландского претендента на английский трон), они приняли под своё покровительство её детей.[8]

Братья и сестры

Шотландские и польские источники называют имена братьев и сестер Льюиса-Виллиама и дают краткие биографические сведения о них.

Хенрика (Генриетта)-Катарина (р.1763) вышла замуж в 1780 году за Августа-Вильгельма Арндта (Арендта), бухгалтера в банке Тепперов.

Шарлотта-Розина (1764—1784) была в первом браке замужем за бароном d’Axt, прусским министром в Варшаве. Её вторым мужем был М.Милашевич, полковник в русской армии.

Эльжбета (Элизабет)-Дорота (р.1765) вышла замуж в 1783 году за делового партнера отца, Кароля Шульца, сыгравшего впоследствии роковую роль в разорении и банкротстве Тепперов.

Пьер-Шарль (1766—1817) женился на Marie Henriette Bouè, дочери влиятельного гамбургского банкира Pierre Boue (1738—1802). Известный французский ботаник и геолог Ami Boué (1794—1881) был племянником Марии-Генриетты.

Филипп-Бернар (1767—1829). Был записан в Измайловский полк. В 1786 году посетил Шотландию и получил почетное гражданство города Эдинбурга. Умер в Варшаве и был похоронен на Евангелическом кладбище.

Даниель-Фредерик (р.1772).

Анна-Малгожата (р.1775)вышла замуж в 1792 году за шляхтича Яна Володковича.[9]. Во втором браке — Анна Ворселл.

Изабель-Тереза (р.1778). Вышла замуж за управителя прусских земель графини Браницкой. Умерла в Италии.

Отто-Вальтер (1779—1797).

Образование

Людвиг-Вильгельм учился в 1781—1783 годах в Военной Академии герцога Карла-Евгения Вюртембергского в Штутгарте. Продолжил образование в Страсбургском университете (1783—1789), где в 1789 году представил диссертацию «Poloniam imperio Romano Germanico nunquam subjectam». Argentoratum, [1789].

Начало карьеры

В 1791 году исполнял обязанности секретаря первой польской дипломатической миссии в Испании. Зимой 1791—1792 года был секретарем польской миссии в Дрездене, имевшей своей целью предложение польской короны саксонскому курфюрсту в соответствии с положениями Конституции 3 мая 1791 года. Банковский кризис 1793 года стал причиной разорения и краха семьи. В июне 1793 года Теппер покинул Польшу. После нескольких месяцев, проведенных в Страсбурге, прибыл в Вену, где прожил больше двух лет. Предпринял несколько неудачных попыток зарабатывать средства к существованию, исполняя секретарские обязанности. Только потеряв всякую надежду, он обратился к карьере композитора (для которой, однако, ему не хватало образования и знаний) и учителя музыки. Первые музыкальные сочинения, напечатанные в Вене, он сам не считал удачей. Летом 1796 года переехал в Гамбург, где опубликовал кантату для хора на слова «Оды к радости» Ф.Шиллера. Осенью 1797 года прибыл в Петербург.

В России

Теппер провел в Петербурге 24 года и завоевал репутацию популярного и уважаемого педагога, композитора и исполнителя. Он давал уроки музыки — среди его учениц была Каролина Ивановна Цизмер, мать академика Я. К. Грота. В 1800 году стал придворным капельмейстером, сменив на этом посту Джузеппе Сарти. Написал маленькую оперу «Эйленшпигель» на либретто Августа Коцебу и оперу «Эрминия» на либретто шевалье де Гастона. Преподавал музыку великим княжнам Елене, Марии, Екатерине и Анне, а с 1804 года — великому князю Николаю. В 1811—1812 годах давал уроки музыки императрице Елизавете Алексеевне.

С 1802 года — член Петербургского Филармонического Общества. Принимал участие в первых исполнениях оратории Йозефа Гайдна «Сотворение мира» и в других концертах Филармонического Общества. В апреле 1812 года в Филармоническом Обществе была исполнена оратория самого Теппера «Te Deum».

В 1809 году приобрел дом в Царском Селе (дом Теппера де Фергюсона, сохранился) и с 1816 года жил в Царском Селе постоянно.

С 1816 года, по просьбе второго директора Императорского Царскосельского Лицея Е. А. Энгельгардта, бесплатно преподавал пение в Лицее, не состоя формально лицейским преподавателем. По воспоминаниям М.Корфа,«в его классе соединялись оба курса лицея, старший и младший, что иначе ни на лекциях, ни в рекреационное время никогда не бывало». Создал лицейский хор, о котором многие воспитанники оставили теплые воспоминания. Его дом был открыт для лицейских воспитанников, где «каждый вечер собирались по нескольку человек, пили чай, болтали, занимались музыкой и пением». На этих вечерах бывали Александр Пушкин, Михаил Яковлев, Модест Корф, Семен Есаков, Антон Дельвиг, Вильгельм Кюхельбекер.

В августе 1817 года Теппер был зачислен на штатную должность учителя музыки в Лицейский Благородный пансион. Он писал музыку к лицейским спектаклям; к освящению Евангелической церкви в Царском Селе (1818).

В музыкальных собраниях Петербурга, Вены, Гамбурга, Веймара[10] хранится несколько десятков его музыкальных произведений. Посвящения к некоторым из них подтверждают его позицию в Петербургском светском обществе: великой княгине Марии Павловне; княгине Голицыной, урожденной Вяземской; княгине Куракиной, урожденной графине Головиной; графине Мнишек, урожденной графине Замойской. Обращает на себя внимание посвящение мадам Пестель, урожденной Крок, матери декабриста Павла Пестеля. Наиболее известным его произведением стала музыка к «Прощальной песне» воспитанников первого курса (1817) на слова Антона Дельвига.

В 1802 году Теппер женился на Жанне-Генриетте Севериной, дочери петербургского финансиста, и через неё породнился с семьей придворного банкира Иосифа Вельо, дочь которого, Жозефина, воспитывалась в семье Теппера.

Последние годы

В 1819 году Теппер отправился с семьей в заграничное путешествие, во время которого в Париже трагически погибла Жозефина Вельо (1820), а в Дрездене после тяжелой болезни умерла жена (1823). Теппер вернулся в Царское Село на короткое время, но в мае 1824 года навсегда покинул Россию. 5 августа 1824 года в Париже он женился на Марии-Катерине-Аделаиде Канель (Marie Catherine Adelaide Canel,1790-1834)[11] и умер в Париже в 1838 году.

Литература

  1. Грот Я. Пушкин, его лицейские товарищи и наставники. СПб, 1887;
  2. Ступель А. М. Лицейский учитель музыки.// Пушкин: Исследования и материалы. М-Л.:Изд-во АН СССР, 1960.Т. 3;
  3. Руденские М. П. и С. Д. Наставникам… за благо воздадим. Лениздат, 1986;
  4. Яценко О. А. Учитель пения: Штрихи к биографии Людвига Вильгельма Теппера де Фергюсона. — Дома у Пушкина. Журнал «Арс» No1. СПб, 1994.
  5. Людвиг-Вильгельм Теппер де Фергюсон. Моя история./Сост. О.А.Яценко (Байрд)/. СПб. ООО "Дмитрий Буланин", 2013.

Напишите отзыв о статье "Теппер де Фергюсон, Людвиг-Вильгельм"

Примечания

  1. ↑ [freepages.genealogy.rootsweb.ancestry.com RootsWeb: Freepages]
  2. ↑ Fischer Th A. The Scots in Germany. Being a contribution towards the history of the Scot abroad. 1902.
  3. ↑ Davidson, John. Inverurie and the Earldom of the Garioch. Edinburgh, 1878. P.483
  4. ↑ Rogowski Wojciech. Fergusson-Tepper’s Falenty: the episode of free banking in Poland in the 18th century.- www.nbp.pl/Konferencje/Falenty2002.
  5. ↑ [heraldry-scotland.com The Heraldry Society of Scotland]
  6. ↑ Smolenski Wladislaw. Miezczanstwo warszawskie w koncu XVIII w. Warszawa. 1976. с.79.
  7. ↑ Rogowski Wojciech. Fergusson-Tepper’s Falenty. — www.nbp.pl/Konferencje/Falenty2002
  8. ↑ Pininski, Peter, The Stuarts' Last Secret. Tuckwell Press, 2001; Corp Ed.[ed.] The Stuart Court in Rome: The Legacy of Exile. 2003.
  9. ↑ Smolenski, Wladislaw. Mieszczanstwo warszawskie w koncu XVIII w. Warszawa, 1976. S.79; dna.cfsna.net/GEN/Inverurie.html. Last access 02.10.2010.
  10. ↑ [ora-web.swkk.de/digimo_online/digimo.entry?source=digimo.Sammelband&a_id=2565 HAAB — Monographien Digital]
  11. ↑ Paris, France & Vicinity Marriages, 1700—1907. Record for Louis Guillaume de Tepper Ferguson./www.ancestry.com. Last access 02.10.2010.


<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

 Для улучшения этой статьи желательно?:

Отрывок, характеризующий Теппер де Фергюсон, Людвиг-Вильгельм

Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Теппер_де_Фергюсон,_Людвиг-Вильгельм&oldid=77438177»