Тескатлипока

Тескатлипо́ка (дымящееся/огненное зеркало) — в мифологии поздних майя и ацтеков одно из главных божеств (наряду с Кетцалькоатлем/Кукульканом). Он носил зеркало или щит (отсюда имя), с помощью которого наблюдал за деяниями людей на земле. В различных воплощениях он являлся богом-творцом или же разрушителем мира. Считалось, что Тескатлипока привел народ науа в долину Мехико. Впоследствии его культ распространился по всей стране. Ведущее место в пантеоне науа наделило бога множеством черт, которыми он не обладал изначально.

История

Тескатлипока не сразу стал одним из главнейших богов месоамериканского пантеона. Своё развитие образ Тескатлипоки начинает с роли духа-повелителя ветра или стихии воздуха. Олицетворяя изначально воздух, являясь одновременно и источником необходимого для жизни дыхания, и бури Тескатлипока обладал всеми необходимыми качествами главенствующего бога. По легенде он родовой бог жителей Тецкоко, приведший их в места обитания и изгнавший живших там ранее богов и людей. Это поверье способствовало развитию культа Тескатлипоки. Впоследствии ему добавили статус бога судьбы и удачи, что неразрывно связывало его с судьбой народа, а следовательно, превращало в самого влиятельного покровителя. Изначально Тескатлипока считался главным врагом Кецалькоатля (это противостояние уходит корнями во вражду племен тольтеков и науа). В мифологии майя сохранилось множество легенд об этих божествах.
Тескатлипока считался не только богом дающим жизнь, но и её уничтожителем. В таком случае он принимал другие обличья: Нецауальпилли (голодный вождь) и Яоцин (враг). Тескатлипока также имел воплощение с именем Тельпочтли (молодой воин), так как майя верили, что его запас жизненных сил безграничен.
Ещё одно из его имен означает «ночной ветер» (Йоалии Ээкатль). Согласно поверью Тескатлипока носился по дорогам, подобно ветру ночи, более стремительному, чем дневному, чтобы обрушить свой гнев на пойманного человека. Но если в схватке побеждала жертва, то бог должен был выполнить любое пожелание. Специально для Тескатлипоки вдоль дорог выставляли каменные скамьи, чтобы бог мог отдохнуть после своих путешествий.

Галерея

Тескатлипоку обычно изображали с дротиком в правой руке, вложенным в копьеметалку. С зеркальным щитом и четырьмя стрелами в левой руке. Щит являлся символом его судейской власти над судьбой людей.

• Red Tezcatlipoca.jpg

  Красный Тескатлипока (синкретизация с Мишкоатлем)

• Quetzalcoatl and Tezcatlipoca.jpg

  Кетцалькоатль и Тескатлипока

Литература

• Талах В.Н., Куприенко С.А. [kuprienko.info/talah-v-n-kuprienko-s-a-amerika-pervonachal-naya-istochniki-po-istorii-majya-naua-astekov-i-inkov/ Америка первоначальная. Источники по истории майя, науа (астеков) и инков] / Ред. В. Н. Талах, С. А. Куприенко.. — К.: Видавець Купрієнко С.А., 2013. — 370 с. — ISBN 978-617-7085-00-2.
• Кинжалов Р. В. Тескатлипока // Мифологический словарь/ Гл. ред. Е. М. Мелетинский. — М.:Советская энциклопедия, 1990. — 672 с.
• Мифы народов мира. — М.:Большая Российская энциклопедия, 2003
• Karen Bassie. Maya Creator Gods, -M.:Green Worldbook, London, 1998
• Luis Spens. Мифы инков и майя.

Ссылки

• [www.indiansworld.org/tezkatlipoka.html Тескатлипока на сайте «Древняя Месоамерика»]
• [www.vseprokosmos.ru/istoria25.html Тескатлипока — великий и ужасный образ ночного Солнца]

Отрывок, характеризующий Тескатлипока

– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.