Токийская духовная семинария

Токийская православная духовная семинария (東京正教神学院) — высшее учебное заведение Японской православной церкви, готовящее священно- и церковнослужителей.

История

Открыта в 1879 году в Токио в помещениях примыкающих к кафедральному собору.

В первые пять из семи лет обучения, давалось образование подобное университетскому. Уровень преподавания был настолько высок, что даже высокопоставленные японские чиновники отправляли туда своих детей. Из числа воспитанников семинарии вышли многие японские государственные деятели и видные учёные. После 5-го курса, когда начиналось углубленное изучение богословских дисциплин, оставались только принявшие крещение. С 5-го курса студентам вменялось в обязанность самостоятельно проповедовать. В период конца XIX — начала XX века лучшие выпускники семинарии направлялись в Санкт-Петербургскую духовную Академию по окончании которой возвращались в качестве преподавателей и священнослужителей в Японию.

После смерти архиепископа Николая в 1912 году, его сменил его помощник архиепископ Сергий, который продолжал работу своего предшественника в семинарии.

После революции 1917 года поступление денежных средств из России прекратилось. Для Японской Церкви, которая практически полностью зависела от пожертвований со стороны православных из России, денежные утраты являлись жизненным вопросом. Из-за нехватки средств пришлось на время закрыть семинарию и женскую школу.

Большим ударом для семинарии, как и для всей японской церкви было Великое землетрясение Канто.

В начале 1940-х годов для Японской православной церкви настали тяжёлые времена, и семинария была закрыта.

С вхождением Японской церкви в юрисдикцию Северо-Американской Митрополии появилась финансовая поддержка для распространения Православия в Японии. Благодаря деятельности епископа Вениамина (Басалыги) и его преемника епископа Иринея (Бекиша) открывались новые школы, православные общества, в 1954 году возобновилась деятельность Токийской духовной семинарии. В 1970 году Японская церковь вошла в юрисдикцию Московского Патриархата, получив автономию.

В апреле 1973 года при семинарии, которая стала официально называться «Токийская Православная Духовная семинария», открылись подготовительные курсы для поступающих. Преподавательский совет Токийской семинарии обновившей свою деятельность под руководством Предстоятеля Японской Церкви Митрополита Феодосия, состоял из японских протоиереев и иереев, получивших образование в американской Свято-Владимирской Духовной семинарии либо в той же Токийской.

Структура

С момента основания семинарии до настоящего времени преподавание ведется исключительно на японском языке силами священнослужителей и мирян Японской Православной Церкви.

В семинарию принимаются лица, решившие посвятить себя служению Японской Православной Церкви, как правило, имеющие законченное высшее образование. С согласия преподавательского совета в семинарию могут быть приняты лица, окончившие только школу высшей ступени, но в этом случае они обязаны получить университетское образование заочно.

Срок обучение в семинарии — три года плюс подготовительный курс с апреля по июль, который проходят все поступающие. По окончании курса сдается экзамен по этим предметам, письменно и устно. Затем преподавательский совет, учитывая успеваемость, образ жизни, проявления характера, решает, подходит ли данный молодой человек для православного служения.

Численность учащихся в Токийской семинарии всегда была небольшой и составляла от 1 до 10 человек (на 2007 год обучалось 2 студента).

Ссылки

• [orthodoxwiki.org/Tokyo_Orthodox_Seminary_%28Tokyo%2C_Japan%29 Tokyo Orthodox Seminary (Tokyo, Japan)]
• [dl1.lib.ua-ru.net/files/dfd/213/050083030.doc Боголюбов Алексей Михайлович. Российская Духовная Миссия в Японии в конце XIX-начале XX века]
• [zarubezhje.narod.ru/texts/chss_1183.htm Русская духовная миссия в Японии и её кафедральный собор в Токио]
• [www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/39675.htm Токийский кафедральный Воскресенский собор в истории Японской Православной Церкви]
• [www.mir-slovo.ru/text/12146.html Святитель Николай (Касаткин) - апостол Японии]
• [www.mpda.ru/site_pub/82514.html Духовные Семинарии Русской Православной Церкви за пределами России в начале 20 века.]

Отрывок, характеризующий Токийская духовная семинария

Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.