Уго I (граф Ампурьяса)

У́го I исп. Hugo I, кат. Hug I
Граф Ампурьяса
991 — 1040
Предшественник:	Госфред I
Преемник:	Понс I
Вероисповедание:	Христианство
Смерть:	1040(1040)
Род:	Ампурьясская династия
Отец:	Госфред I
Мать:	Ава Гисла
Супруга:	Гисла
Дети:	сыновья: Понс I и Рамон

У́го I (исп. Hugo I, кат. Hug I) (умер в 1040) — граф Ампурьяса (991—1040), представитель Ампурьясской династии.

Уго I был старшим сыном графа Ампурьяса и Руссильона Госфреда I, после смерти которого в 991 году его владения были разделены между двумя его сыновьями: Уго получил графство Ампурьяс и округ Перелада, его младший брат Гислаберт I стал правителем графства Руссильон.

О первой половине правления Уго I известно очень немного. В основном, имя графа упоминается только в хартиях о дарениях земель и имущества церквям и монастырям, находившимся в его владениях. К 1010 году относится первое сообщение исторических источников о военной деятельности Уго. В этом году он упоминается в хрониках как участник большого похода на Кордову, совершённого несколькими каталонскими графами. Во время этого похода, организованного графом Барселоны Рамоном Боррелем I и графом Урхеля Эрменголом I в помощь своим мусульманским союзникам, военачальнику Вадиху и его кандидату на престол Кордовы Мухаммаду II, каталонцы разбили в битве при Акбат ал-Бакаре берберское войско халифа Сулеймана, а затем взяли и разграбили Кордову, столицу халифата.

В 1014 году умер граф Гислаберт I, оставивший Руссильон своему несовершеннолетнему сыну Госфреду II. После смерти брата Уго I начал войну против своего племянника, намереваясь вновь соединить в своих руках оба графства своего отца. Однако на стороне Госфреда выступил граф Бесалу Бернардо I, которому удалось отбить нападение Уго на Руссильон. Военные действия продолжались до 1020 года, когда при посредничестве епископа Вика Олибы между сторонами конфликта было заключено соглашение о мире, сохранившее за Госфредом II все его владения. В 1018 году у графа Уго I произошёл также конфликт и с регентом Барселонского графства Эрмесиндой Каркассонской, правившей после смерти мужа, графа Рамона Борреля I, за своего малолетнего сына Беренгера Рамона I. В этом году граф Ампурьяса обманом завладел одним из земельных владений, которое он ранее продал покойному правителю Барселоны. Эрмесинда обратилась за защитой к суду каталонских сеньоров и в 1019 году собрание, состоявшееся в Жероне под председательством графа Бесалу Бернардо I и епископа Олибы Викского, решило спор в пользу графини Барселоны. По решению суда Уго I возвратил захваченные им земли. В дальнейшем он поддерживал дружественные отношения с правителями Барселонского графства.

В последующие годы своего правления Уго I ещё не раз вступал в конфликты со своими соседями. В 1021 году у него возникли серьёзные разногласия с аббатом монастыря Сан-Пере-де-Рода Петром и после того, как граф захватил принадлежавшее этому аббатству обитель Сан-Сальвадор-де-Вердера, он был отлучён от церкви. В 1023 году только при посредничестве епископа Вика Олибы был разрешён конфликт Уго I с графом Сердани Вифредом II и графом Бесалу Гильемом I.

Граф Уго I умер в 1040 году. Его преемником в графстве Ампурьяс стал его ещё несовершеннолетний старший сын Понс I.

Уго I был женат (не позднее 12 июля 1036) на Гисле, происхождение которой неизвестно. Детьми от этого брака были:

• Понс I (умер в 1078) — граф Ампурьяса (1040—1078)
• Рамон (умер в 1086) — епископ Эльны (1064—1086)

Также детьми графа Уго I некоторые генеалогии называют сына Гислаберта и двух неизвестных по именам дочерей, о которых в исторических источниках, кроме их возможных родственных связей с графом Ампурьяса, ничего не сообщается.

Ссылки

• [www.grec.net/cgibin/hecangcl2.pgm?&USUARI=&SESSIO=&NDCHEC=0033150&PGMORI=E Hug I of Empúries] (англ.). l'Enciclopédia. Проверено 7 марта 2010. [www.webcitation.org/672uwRbDR Архивировано из первоисточника 19 апреля 2012].
• [www.fmg.ac/Projects/MedLands/CATALAN%20NOBILITY.htm#_Toc225166606 Catalonia] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 7 марта 2010. [www.webcitation.org/66JzXvmAO Архивировано из первоисточника 21 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Уго I (граф Ампурьяса)

В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…