Уиллис, Роберт

Ро́берт Уи́ллис (англ. Robert Willis; 27 февраля 1800 — 28 февраля 1875) — английский учёный.

Сын придворного медика короля Георга III. Окончил Кембриджский университет в 1826 году и впоследствии преподавал там. В 1837 г. Уиллис был избран джексонианским профессором Кембриджского университета, для чего за ним должны были быть «признаны наибольшие знания по экспериментальной части натуральной философии».

Основной вклад Уиллис внёс в изучение акустики человеческой речи. В своём труде «О гласных звуках» (англ. On vowel sounds, and on reed-organ pipes; 1830, опубликован в 1832) Роберт Уиллис описал механизм извлечения гласных звуков по аналогии со звукоизвлечением органа. Это учение было развито Уиллисом в следующей статье «Механизм гортани». Уиллис также опубликовал книгу «Основы механизмов» — сочинение, составившее ему имя в технической науке. Он первый заметил, что можно рассматривать механизмы как средство осуществлять произвольные соотношения движений и их составных частей независимо от приложенных сил, определяющих направление и скорость действительно происходящего движения, и предложил новую систему их классификации. Многие части книги разработаны автором самостоятельно, например, теория формы зубцов зубчатых колес, для вычерчивания которых он описывает особое приспособление, названное им одонтограф.

Источники

• Виллис, Роберт // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Уиллис, Роберт

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!