Уокер, Майкл (фельдмаршал)

Майкл Уокер, барон Уокер Олдринхэмский
Michael John Dawson Walker, Baron Walker of Aldringham
Дата рождения	7 июля 1944(1944-07-07) (79 лет)
Место рождения	Солсбери, Южная Родезия
Принадлежность	Великобритания Великобритания Британская армия
Род войск	Сухопутные войска
Годы службы	1966—2006
Звание	Фельдмаршал
Командовал	Генеральный Штаб Великобритании
Сражения/войны	Война в Персидском заливе
Награды и премии
В отставке	с 2006 года

Фельдмаршал Майкл Джон Доусон Уокер, барон Уокер Олдринхэмский (р. 7 июля 1944), — британский военный деятель. Поступив на службу в 1966 году, он служил на Кипре, в Северной Ирландии и на различных штабных должностях в Великобритании. Получив в 1985 году батальон под командование, Уокер был удостоен упоминания в приказе за свой второй срок службы в Северной Ирландии, после чего он отслужил срок на Гибралтаре. Он был повышен до бригадирного генерала, минуя присвоение звания полковника, и принял командование 20-й бронетанковой бригадой в Германии, прежде чем стать начальником штаба I корпуса.

В чине генерал-майора Уокер был назначен командующим Восточным округом, прежде чем стал помощником начальника штаба обороны в Министерстве обороны. Он принял командование Объединённым корпусом быстрого реагирования (ARRC) НАТО, который в 1995 году был развёрнут на Балканах, став первым командующим сухопутного контингента Сил выполнения соглашения (IFOR). За службу в многонациональных силах на Балканах он был награждён американским орденом Легиона почёта.

Покинув командование ARRC, Уокер провёл три года в качестве главнокомандующего британскими сухопутными войсками, после чего в 2000 году был назначен начальником Генерального штаба. В 2003 году он был назначен начальником штаба обороны. На этой должности он был подвергнут критике, связанной с модернизацией вооружённых сил, с обвинениями в жестоком обращении с заключёнными во время войны в Ираке и с его комментариями о том, что освещение войны в Ираке в СМИ могло поставить под угрозу британские войска. Уокер вышел в отставку в 2006 году и впоследствии был назначен комендантом Королевского госпиталя в Челси, пробыв на этой должности до 2011 года.

Начало карьеры

Майкл Уокер родился в Солсбери, в британской колонии Южная Родезия (ныне Зимбабве), в семье Уильяма Хэмпдена Доусона Уокера и Дороти Хелены Уокер (урождённой Шиах). Уокер учился сначала в школе Милтона в Булавайо (Южная Родезия), а затем в школе Вудхаус-Грув в Западном Йоркшире (Англия). Он провёл 18 месяцев в подготовительной школе, после чего вступил в ряды британской армии.

После окончания Королевской военной академии в Сандхёрсте Уокер 29 июля 1966 года в звании младшего лейтенанта был призван в Королевский англианский полк. Он служил командиром взвода 1-го батальона и 29 января 1968 года был повышен до лейтенанта. В 1969 году Уокера отправили на два года служить на Кипр. После этого он служил в Северной Ирландии во время конфликта там, а затем поступил в штабной колледж в Кимберли. 29 июля 1972 года он получил звание капитана.

После службы на штабной должности в Министерстве обороны Уокер в конце 1976 года был повышен до майора и вернулся в 1-й батальон, где стал командиром роты в Тидворсе (графство Уилтшир). В 1979 году он перешёл на другую штабную должность в Министерстве обороны, после чего в 1982 году был повышен до подполковника. До 1985 года он занимал должность военного заместителя начальника Генерального штаба. В декабре 1984 года он получил ранг офицера Ордена Британской империи.

Командуя 1-го батальоном с 1985 по 1987 год, Уокер отслужил второй срок в Северной Ирландии, на этот раз в Дерри, а позже ещё один на Гибралтаре. Он был упомянут в приказе от 1987 года «в знак признания доблестной и выдающейся службы» в Северной Ирландии. В конце 1987 года Уокер был назначен бригадным генералом, минуя присвоение звания полковника. С 1987 по 1989 год он был командующим 20-й бронетанковой бригады в Германии, после чего с 1989 по 1991 год занимал пост начальника штаба I корпуса.

В верховном командовании

В 1991 году Уокер получил временное повышение в звании до генерал-майора и принял командование Северо-Восточным округом и 2-й пехотной дивизией. Позже, в 1991 году, после войны в Персидском заливе, он был возведён в ранг командора Ордена Британской империи. 2 декабря 1991 года Уокер был утверждён в звании генерал-майора, после чего заступил на пост командующего Восточного округа. 11 декабря 1992 года он стал помощником начальника Генерального штаба, пробыв на этой должности до 3 октября 1994 года.

8 декабря 1994 года Уокер был назначен командующим Объединённого командования быстрого реагирования (ARRC) НАТО со штаб-квартирой в Рейндалене (Германия), получив временное повышение до генерал-лейтенанта. 15 марта 1995 года он был утверждён в звании генерал-лейтенанта, а в день рождения королевы в том же году был посвящён в рыцари, получив ранг кавалера ордена Бани. Под командованием Уокера в декабре 1995 года Объединённый корпус быстрого реагирования был развёрнут на Балканах. Так он стал первым командующим сухопутного контингента Сил выполнения соглашения (IFOR) НАТО, пробыв на этой должности до своего возвращения в Великобританию в ноябре 1996 года.

Деятельность Уокера в командовании IFOR в Боснии была косвенно подвергнута критике Ричардом Холбруком за отказ использовать свои полномочия для выполнения невоенных задач, включая арест обвиняемых в военных преступлениях:

«На основании заявления Шаликашвили по итогам встреч в Белом доме я и Кристофер предположили, что командующий IFOR будет использовать свои полномочия, чтобы сделать гораздо больше, чем он был обязан. Встреча с [адмиралом Лейтоном] Смитом разрушила эту надежду. Смит и его британский заместитель, генерал Майкл Уокер, дали понять, что они примут минимальные усилия во всех аспектах воплощения соглашения, кроме защиты войск. Смит дал сигнал об этом в своём первом крупном публичном заявлении к боснийскому народу во время прямого эфира на телеканале Pale — странный выбор для первого появления в местных СМИ».

В конце 1996 года Уокер стал кавалером ордена Святого Михаила и Святого Георгия.

Передав полномочия командующего Объединённым корпусом быстрого реагирования сэру Майклу Джексону, Уокер получил временное повышение до генерала и 27 января 1997 года был назначен главнокомандующим британских сухопутных войск. Он был утверждён в звании генерала 2 апреля 1997 года. В знак признания его службы в IFOR Уокер в мае 1997 года был награждён американским орденом Легиона почёта (ранг командора). В сентябре 1997 года он был назначен генерал-адъютантом королевы Елизаветы II, сменив на этом посту генерала сэра Майкла Роуза, до тех пор пока, в свою очередь, не был заменён генералом сэром Ричардом Даннаттом. В конце 1999 года Уокер стал кавалером Большого креста ордена Бани.

В качестве начальника Генерального штаба

Отслужив менее трёх лет в должности главнокомандующего, Уокер 17 апреля 2000 года был назначен начальником Генерального штаба (CGS) — руководителем британской армии, заменив на этом посту генерала сэра Роджера Уилера. Он оставался на посту CGS на протяжении трёх лет, после чего 2 мая 2003 года был повышен до начальника штаба обороны (CDS) — руководителя всех британских вооружённых сил, сменив адмирала сэра Майкла Бойса. В качестве CDS Уокер подвергал критике некоторые репортажи в СМИ о британском развёртывании в Ираке. В частности, он утверждал, что атаки на батальон Black Watch усилились в связи с публикацией новостей о его местонахождении. Он также заявил, что «[по причине освещения в печати] это вполне мог быть ответ тех, кто желает нам зла, — пойти и встретить нас чем-то вроде бомбы». Его комментарии были подвергнуты критике пресс-секретарём Национального союза журналистов, который заявил: «Когда генералы юлят и начинают обвинять журналистов в своих собственных ошибках — это признак того, что они не выполняют свою работу должным образом». Кроме того, в 2004 году Уокер вместе с генералом сэром Майком Джексоном, который тогда был начальником Генерального штаба, были подвергнуты критике в связи с реформой вооружённых сил, которая включала объединение нескольких армейских полков с утратой ими их исторических названий.

В интервью BBC в октябре 2005 года Уокер предположил, что на ход набора рекрутов в армию негативно повлияла война в Ираке. Он также прокомментировал войну в Афганистане, заявив: «Там ещё очень много работы, которую нужно сделать и среди которой военные задачи занимают очень небольшую часть. На десять-пятнадцать лет, на долгий срок. Всё не будет решено в краткосрочной перспективе». В том же месяце он дал интервью The Sunday Times, в котором сказал, что боевой дух солдат снизился из-за непопулярности войны среди британской общественности. Позже, в 2005 году, Уокер сыграл важную роль в подготовке новой системы для поддержки британских военнослужащих, обвиняемых в жестоком обращении с иракскими заключёнными, — после обвинений, что армия бросила этих солдат. В феврале 2006 года Уокер возглавлял военную делегацию в Болгарии для обсуждения военного сотрудничества между британским и болгарским правительствами.

Уокер 1 февраля 2010 года давал показания во время расследования по Ираку, в которых доложил о финансировании вторжения в Ирак и последующем планировании операций. В частности, он сообщил следствию, что в 2004 году ситуация с финансированием стала настолько напряжённой, что существовала опасность массовых отставок командиров.

Почётные функции

Уокер выполнял множество почетных и церемониальных функций в разных полках. В апреле 1992 года он получил почётные звания полковника-коменданта и заместителя полковника Королевской дивизии (в которую входит Королевский англианский полк), а в октябре 1993 года — звание почётного полковника 3-го батальона полка герцога Веллингтона (West Riding), нося его до 30 июня 1999 года. В 1994 году он заменил генерала сэра Джона Лиермонта в должности полковника-коменданта корпуса армейской авиации и носил этот титул до апреля 2004 года, когда был заменён генерал-лейтенантом Ричардом Даннаттом. В 1997 году он был назначен почётным полковником Королевского англианского полка в качестве преемника генерал-майора Патрика Стоуна и, в свою очередь, был заменён заместителем полковника бригадным генералом Джоном Сазерелом в феврале 2000 года.

Выход в отставку

Уокер оставил пост начальника штаба обороны в апреле 2006 года и ушёл со службы, будучи заменённым главным маршалом авиации Джоном Стиррапом. В сентябре 2006 года Уокер был назначен комендантом Королевского госпиталя в Челси. Он занимал этот пост до февраля 2011 года, когда неожиданно ушёл в отставку. 24 ноября 2006 года было объявлено, что он получит пожизненное звание пэра, и 19 декабря он стал бароном Уокером Олдринхэмским — по названию деревни Олдринхэм в графстве Суффолк. В 2007 году он был торжественно назначен заместителем лейтенанта Большого Лондона. В день рождения королевы в 2014 году Уокер был назначен почетным фельдмаршалом.

Личная жизнь

Уокер с 1973 года женат на Виктории (Тор) Уокер, урождённой Холм. У них есть трое детей: два сына и одна дочь. Среди его интересов — парусный спорт, стрельба, теннис, катание на лыжах и гольф.

Отрывок, характеризующий Уокер, Майкл (фельдмаршал)

Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.