Урусов, Григорий Алексеевич
| Григорий Алексеевич Урусов | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 02.03.1740—17.09.1741 | |||
| Предшественник: | Алексей Антонович Мякинин | ||
| Преемник: | Василий Михайлович Гурьев | ||
| Рождение: | 1680 | ||
| Смерть: | 1743 | ||
| Род: | Урусовы | ||
| Отец: | Алексей Никитич Урусов | ||
| Мать: | Василиса Петровна Долгорукова | ||
| Супруга: | Фёкла Фёдоровна Нарбекова | ||
| Дети: | Ирина Григорьевна (княгиня Гагарина) Софья Григорьевна (княгиня Щербатова) | ||
| Военная служба | |||
| Род войск: | инфантерия | ||
| Звание: | генерал-лейтенант | ||
Князь Григорий Алексеевич Урусов (1680 — 1743) — русский военный и государственный деятель из рода Урусовых, генерал-лейтенант, сенатор. Дед князя И. А. Гагарина, прадед князя А. Г. Щербатова.
Биография
Старший сын стольника князя Алексея Никитича Урусова и Василисы, дочери окольничего князя П. А. Долгорукова. Младший брат Василий Урусов — основатель Каспийской флотилии, глава Оренбургской экспедиции.
В 1704 году князь Григорий Алексеевич был определен на службу в гвардию. 16 мая 1714 года был произведен в чин капитана и назначен командиром 13, а 8 мая 1715 года — командиром 4 роты Преображенского полка. С декабря 1717 по март 1722 года служил асессором следственной канцелярии князя Петра Голицына.
В 1721 — 1725 годах руководил отдельной следственной канцелярией. 11 октября 1727 года князь Урусов был произведен в чин бригадира и 21 декабря назначен обер-комендантом Петропавловской крепости. 3 января 1728 года был пожалован чином генерал-майора. 4 марта 1730 года назначен сенатором.
В 1733 году, при подготовке корпусов для войны за польское наследство был определен во 2-й Смоленский корпус генерал-лейтенанта Карла Гохмута.
В 1734 году под командой генерал-аншефа Петра Ласси участвовал в осаде Данцига. В конце 1734 года князь во главе 1-й бригады действовал в Плоцком воеводстве. За действия в Речи Посполитой 12 декабря 1734 года был пожалован в генерал-лейтенанты.
В мае 1735 года, когда шла подготовка к Рейнскому походу, генерал-лейтенант князь Урусов был назначен командовать вторым корпусом, который должен был отправиться на Рейн. Из-за приближавшейся войны с Турцией, отправка корпуса не состоялась.
В период русско-турецкой войны 19 марта 1736 года князь был назначен формировать Украинский ландмилиционный корпус. 2 марта 1740 года князь Григорий Алексеевич был назначен воронежским губернатором и в этой должности состоял до 17 сентября 1741 года, когда был вновь назначен в Сенат.
Семья
Князь Григорий Алексеевич был женат дважды. Первой его супругой с 1700 года была Фёкла Фёдоровна Нарбекова (ум. между 1720 и 1725), дочь стольника Федора Саввича Нарбекова. Вторично Урусов женился в Санкт-Петербурге в конце 1720-х годов. Имя второй супруги не установлено.
Имел нескольких детей:
- Софья Григорьевна - замужем с 1725 года за капитаном 1-го ранга князем Алексеем Ивановичем Щербатовым (ум. 1740)
- Петр Григорьевич
- Сергей Григорьевич (ум. после 1765) - подполковник
- Прасковья Григорьевна (1730-е—4.03.1796) - от второго брака, замужем за тайным советником князем Алексеем Ивановичем Гагариным (1723-...)
Напишите отзыв о статье "Урусов, Григорий Алексеевич"
Литература
- Комолов Н. А. Губернатор Урусов Г. А. // Воронежские губернаторы и вице-губернаторы. 1710-1917: Историко-биографические очерки. — Воронеж: Центр.-Чернозем, кн. изд-во, 2000. — ISBN 5-7458-0786-5.
- Нелипович С. Г. Союз двуглавых орлов. Русско-австрийский военный альянс второй четверти XVIII в.. — М.: Объединенная редакция МВД России, Квадрига, 2010. — ISBN 987-5-91791-045-1.
- Серов Д. О. Администрация Петра I. — М.: Объединенное Гуманитарное Издательство, 2008. — ISBN 9785942824846.
Отрывок, характеризующий Урусов, Григорий Алексеевич
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
