Устуу-Хурээ

Есть статья на тувинском языке

Монастырь
Устуу-Хурээ Yстүү-Хүрээ
Новый храм
Страна	Россия
Регион	Тыва
Конфессия	Гелуг
Тип	хурээ
Основатель	нойон Хайдып
Дата основания	1905
Известные насельники	Кунтан Римпоче
Состояние	действующий

Устуу-Хурээ (тув. Үстүү-Хүрээ — верхний хурээ (монастырь)) — один из самых крупных и известных буддийских монастырей Тывы.

Расположен в урочище Чайлаг-Алаак на правом берегу реки Чадан (правый приток Хемчика), в 7 км к юго-востоку от города Чадана, в 1,5 км южнее дороги, ведущей в село Бажын-Алаак.

Устуу-Хурээ — один из двух крупнейших храмовых комплексов, находившихся на территории Даа-кожууна. Является центром духовности и государственности Тувы. На территории хурээ была заложена основа тувинского алфавита, отчеканена первая монета Тувинской Народной Республики.

История создания

Монастырь Устуу-Хурээ был основан в 1905—1907 гг. нойоном Хайдыпом. Строительство осуществлялось под руководством и по проекту специально приглашенного тибетского ламы Кунтана Римпоче и при участии китайских мастеров.

Население кожууна, обложенное дополнительной денежной и натуральной повинностями (лес для строительства, тягловый скот), непосредственно участвовало и в самих строительных работах: каждый сумон в назначенный день выставлял определенное число людей, готовивших раствор, сооружавших опалубку, ставивших леса и т.д. Проект монастыря тибетского образца привёз в 1905 г. Кунтан Римпоче, однако некоторые утверждают, что это типичная монгольская постройка, соединившая в себе архитектурные приемы Тибета и Китая: скошенный низ типичен для тибетских построек, а лёгкий деревянный павильон второго яруса — для китайских.

В 1930 г. после принятия специального постановления монастырь был закрыт. В 1937 г. принято решение о разрушении главного храма — Цогчена, однако полностью разрушить комплекс не удалось, от храма остались высокие глинобитные стены. Ламы, служившие в Устуу-хурээ, были репрессированы и, частью, расстреляны. До 1956 г. действовала молельная юрта. Последний лама отвёз буддийские атрибуты в республиканский краеведческий музей в Кызыле, где они находятся до сих пор.

Восстановление и открытие Устуу-Хурээ

В 1999 г. Правительство России, признавая историческую и архитектурную ценность Устуу-хурээ, приняло решение о его восстановлении. В том же году для привлечения внимания к храму и сбора средств на восстановление по идее Игоря Дулуша был проведён Международный благотворительный фестиваль живой музыки и веры "Устуу-Хурээ", с тех пор проводимый ежегодно.

Восстановление храма началось в 2008 г. при поддержке тогдашнего министра по чрезвычайным ситуациям Сергея Шойгу. Изначально задумывалось построить новый Цогчен (соборный храм) на месте стен старого, однако руины решили оставить и возвести новый храм рядом со старым разрушенным. Восстановление храма было закончено в 2012 г. и 23 июля состоялась [www.youtube.com/watch?v=9j9oodJWMfA&list=PL984CDB7F1A53336F&index=18&feature=plpp_video церемония открытия Устуу-Хурээ].

Международный фестиваль живой музыки и веры «Устуу-Хурээ»

Международный фестиваль живой музыки и веры «Устуу-Хурээ» с 1999 г. является ярким культурным событием Тувы. Программа фестиваля состоит из двух смысловых понятий — живой музыки и живой веры.

Живая музыка — это концертная программа, состоящая из блоков, в которых участвуют коллективы разных жанров и стилевых направлений (фольклор, классика и.т.д.), проходящая на конкурсной основе, где жюри выявляет лучших для участия в гала-концерте.

Живая вера — это возрождение духовности и буддизма; в рамках фестиваля проводится карнавальное шествие «Цам» в духе буддийской мистерии с посещением Чаданских храмов Алдыы-Хурээ и Устуу-Хурээ..

Долгое время мероприятие имело статус неофициального и являлось своеобразной формой альтернативной культуры. Но с каждым разом география участников расширялась, фестиваль привлекал всё больше музыкантов разных течений из самой Тувы, России и из других стран. В итоге фестиваль получил государственную поддержку.

Традиционно фестиваль открывается необычным и красочным ритуалом — шествием «Цам» по улицам города, участниками которого становятся все: артисты и зрители. Ежедневная программа состоит из 4 концертов в день. Завершает её гала-концерт лауреатов и победителей, и ночной джем-сейшн. В фестивале могут принять участие все желающие, как отдельные музыканты, так и составы: ансамбли, группы, оркестры.

Итоги XVII фестиваля «Устуу-Хурээ», 2016 года

Победители в номинациях:

• «Юные экспериментаторы» - творческая лаборатория «Студия Салчак»

• «Добротный рок» - группа «Формула», г. Кызыл

• «За лучший trash» - группа «Га.М», Кызыл, Москва, Минусинск

• «За эксперимент в академическом стиле» - «Хуулгазын хылдар», г. Чадан

• «Мыслители фестиваля» - группа «ДэП», г.Кызыл

• «Лучший гитарист» - Наиль Салчак

• «Экспрессия вокала» - группа «Галия», г. Красноярск

• «Природа фестиваля» - группа "Cosmic Love”, г. Барнаул

• «Богатырский рок» - группа «Знак Ветра», г. Москва

Подведены итоги XVII Международного фестиваля живой музыки и веры фестиваля «Устуу-Хурээ»• «Волшебная флейта фестиваля» - Евгений Шведовский

• «За верность к традициям хоомея» - группа «Чангы-Хая», г. Чадан

• «Девушка Right» - Елизавета Сокольникова

• «Юные звезды» - группа «Кенгирге», г. Чадан

• «Пульс фестиваля» - Эрегзет Седен-оол

• «Горячие парни» - группа «Сайызырал», Чеди-Хольский кожуун

• «Живая связь» - группа «Радистка Кэт», г. Красноярск

• «За любовь к ансамблевому и вокальному искусству» - ансамбль «Салгал», г. Улан-Удэ

• «За верность тувинскому року» - группа «Сулде», с. Дерзиг-Аксы, Каа-Хемский кожуун

• «Perfomance» - группа «Закон ОммА», Новониколаевка, Абакан, Санкт-Петербург

• «Старейшина фестиваля» –Норбу Ховалыг, Сут-Хольский кожуун

• «Хранители духов фестиваля» - Татьяна Ондар

• «Родничок фестиваля» - Бай-Белек Кара-Сал, г. Чадан

• «За любовь к тувинскому традиционному музыкальному инструменту - игилу» - Терада Рехей, Токио, Япония

• «Лучший хоомей» - Монгун-оол Монгуш, г. Чадан

Специальный приз ГТРК «Тыва» - самому юному участнику Бай-Белеку Кара-Салу.

Ссылки

• [ustuhure.com/ Устуу-Хурээ]
• [sibvolna.ru/ Портал Сибирской Музыки]

Отрывок, характеризующий Устуу-Хурээ

Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.
Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.
Пьер смотрел теперь бессмысленными глазами на этих стрелков, которые попарно выбегали из круга. Все, кроме одного, присоединились к ротам. Молодой солдат с мертво бледным лицом, в кивере, свалившемся назад, спустив ружье, все еще стоял против ямы на том месте, с которого он стрелял. Он, как пьяный, шатался, делая то вперед, то назад несколько шагов, чтобы поддержать свое падающее тело. Старый солдат, унтер офицер, выбежал из рядов и, схватив за плечо молодого солдата, втащил его в роту. Толпа русских и французов стала расходиться. Все шли молча, с опущенными головами.
– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.


После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.