Критика буддизма

Кри́тика будди́зма, как и критика религии в целом, исходит от людей, несогласных с убеждениями, утверждениями и прочими особенностями различных школ буддизма. Отдельные народы и персоналии, исповедующие буддизм, могут быть подвергнуты критике в той или иной форме за свои действия. Предметом критики могут быть и сами принципы буддизма. Критика может исходить от агностиков, скептиков, атеистов, представителей других религий (например, ислама или христианства) или же буддистов, желающих произвести некоторые реформы.

Неверность буддийским принципам

Согласно убеждениям ряда критиков, не все буддийские культуры и институты верны исходным принципам буддизма. Сэм Харрис, известный сторонник Нового Атеизма и практик буддийской медитации, утверждает, что многие практикующие буддизм зря воспринимают его как религию, и их вера зачастую «наивна, просяща и суеверна», что препятствует принятию ими истинных принципов буддизма.

Некоторые критики утверждают, что лидеры и сторонники буддизма коррумпированы, проявляют интерес к богатству и власти, а не к принципам буддизма. Далай-лама XIV отмечает, что многие монахи как в Японии, так и в Тибете «выполняют ритуалы, не имея ни представления об их смысле, ни желания знакомиться с учениями. Ритуал является для них лишь средством зарабатывания денег. Таких монахов не волнует ни нирвана, ни следующая жизнь. Они думают лишь о том, как заработать деньги в этой жизни».

Также существует несколько получивших огласку сексуальных скандалов с участием наставников развивающихся на Западе групп буддизма.

Война и насилие

Майкл Джеррисон утверждает, что буддизм был связан с правительством с момента зарождения: «Неспособность представить себе государство без следов буддизма указывает на разновидность религиозного национализма», что показано автором для целого ряда конфликтов буддистских государств средневековой Юго-Восточной Азии. В Шри-Ланке современные буддистские монахи зачастую вовлечены в националистическую политику, хотя Будда никогда не выходил за рамки пассивной консультативной роли в политической жизни. Однако пацифисты Шри-Ланки тоже обращаются к буддизму как к источнику вдохновения.

Буддисты Восточной Азии также часто получали государственную поддержку. Дзэн-буддистский священник Брайан Дайдзэн Виктория описал в своей книге «Дзэн на войне», как буддийские институты оправдывали японский милитаризм в официальных изданиях и сотрудничали с японской армией на поле боя. В ответ на книгу некоторые из школ дзэн-буддизма опубликовали свои извинения за поддержку военных действий правительства.

В 2010 году Оксфордским университетом была издана книга «Buddhist Warfare», в которой подробно рассматриваются случаи «использования насилия и войны в распространении и защите Дхармы», случаи «сострадательного насилия», а также вопросы национализма и взаимодействия буддийской сангхи и государства.

Обвинение в насилии

В беспорядках 2008 года в тибетской части КНР согласно официальной позиции правительства в организации волнений и насилия участвовал Далай Лама. Министерство общественной безопасности Китая объявило об изъятии при обысках столичных монастырей 176 ружей, 7725 фунтов взрывчатки, а также другого оружия.

Самокритика

Существует критический буддизм — японское направление в буддийской философии, критикующее учение о Татхагатагарбхе.

Многие отдельные школы буддизма подвергаются критике со стороны других практиков как духовно неискренние — например, Сока Гаккай; в США в центре внимания по этому поводу был дзэн-центр Сан-Франциско.

Марксистская критика

Мелвин Голдштейн, Роберт Флорида и другие авторы считают, что Тибет стремится к сохранению феодального общества и эксплуатации крестьян, с которыми обращаются, как с рабами. Нынешний Далай Лама, однако, заявил, что выступает за синтез буддизма с марксистской политической экономией, так как в интернациональном марксизме наблюдается сострадание бедным, что соответствует буддийскому учению, а капитализм заботится лишь о выгоде.

Ранее в советской науке преобладало мнение, что буддизм с его политикой проповеди покорности, смирения и примирения с действительностью приводит большинство своих последователей «к отказу за социальные и политические преобразования, от борьбы» , и это издавна используется эксплуататорскими классами.

Феминистская критика

Буддизм был подвергнут критике со стороны феминизма, так как в нём женщины занимают более низкое положение по сравнению с мужчинами, особенно в монашеской общине. В большинстве школ буддизма для монахинь больше правил, чем для монахов (бхикшу). Согласно объяснениям буддистов, это вызвано тем, что во времена Будды требовалось обеспечивать безопасность монахинь, которые, как и монахи, странствовали по лесам и городам; поэтому, например, монахиням запрещается путешествовать в одиночку.

Христианская критика

Православие

Рассматривая эти восемь ступеней буддизма, мы также не находим в них чего-либо, напоминающего покаяние, но видим все ту же культивацию полной невозмутимости, безразличия и самообладания. И здесь мы не находим любви – той любви, когда человек полагает за других душу свою, как и Христос распялся за нас. Кроме того, буддизм отрицает существование Бога, так что буддисту каяться не перед кем. Идеал буддизма также прямо противоположен христианскому идеалу – это идеал эгоиста.

иерей Владимир Елисеев, Православный путь ко спасению и восточные и оккультные мистические учения

Мы же настойчиво со своим вопросом о Боге и любви обратимся к буддизму. Приемлема ли для буддиста формула «Бог есть любовь»? Нет.

диакон Андрей Кураев,
Дары и анафемы. Что христианство принесло в мир.

Как пишет философ Николай Лосский, «мир сотворен Всемогущим и Всеблагим Богом, Который есть само Добро, сама Красота и Истина». Существующий мир все ещё несет в себе «черты добра, красоты и истины», и поэтому

Абсолютное неприятие мира, желание разрушить мир было бы хулою на Духа Святого и бунтом против Бога. Христианин отвергает в мире только зло, но он полагает, что зло не есть неизбежная принадлежность бытия: оно внесено в мир самой тварью, неправильно пользующейся свободой своей воли. <…> Буддизм, в противоположность христианству, проповедует абсолютное неприятие мира; его идеал – полное уничтожение мира и прежде всего уничтожение личного бытия, самоуничтожение.

Католичество

В 1997 году, до того, как стать Папой Бенедиктом XVI, кардинал Йозеф Алоис Ратцингер критиковал буддизм как «духовный эгоцентризм без конкретных религиозных обязанностей». Однако это была критика не буддизма в целом, но католиков, практикующих некоторые буддийские практики.

Литература

Атеистическая критика

• Кочетов А. Н. Буддизм. — М.: Политиздат, 1968. — 175 с. — (Современные религии).

Православная критика

• Аквилонов Е. П. [spbpda.ru/data/1903/01/1903-01-01.pdf Часть 1] [spbpda.ru/data/1903/02/1903-02-01.pdf Часть 2] [spbpda.ru/data/1903/04/1903-04-02.pdf Часть 3] [spbpda.ru/data/1903/06/1903-06-02.pdf Часть 4] [spbpda.ru/data/1903/09/1903-09-02.pdf Часть 5] [spbpda.ru/data/1903/10/1903-10-03.pdf Часть 6] [spbpda.ru/data/1903/11/1903-11-01.pdf Окончание] // О божественности христианства и превосходстве его над буддизмом и мохаммеданством (журнал «Христианское чтение», 1903). — СПб.: Санкт-Петербургская православная духовная академия, 2009. — 586 с.
• Кураев А. В. [klikovo.ru/db/book/msg/8110 Глава: IV. Буддизм и христианство] // Сатанизм для интеллигенции: в 2 т.. — М.: Изд-во Московского Подворья Свято-Троицой Сергиевой Лавры, 2006.
• Смоляр К. 8. Христианство и буддизм; Приложение 5: Святые Отцы о буддизме // Православное Религиоведение: Ислам, Буддизм, Иудаизм. — М.: Изда­тельство храма пророка Даниила на Кантемировской, 2008. — С. 236—250. — 304 с. — ISBN 978-5-98988-010-2.

Философская критика

• Соловьёв В. С. VI. Критика буддизма // Лекции по истории философии. — СПб.-Нск.: Издательская контора «Второе пространство», 2012. — С. 37—42. — 124 с.

Отрывок, характеризующий Критика буддизма

– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.