Ухтред

Ухтред

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ухтред или Утред (англ. Uchtred или Uhtred; убит в 1016) — англосаксонский аристократ, элдормен Нортумбрии с 1006 года.

Биография

Ухтред был сыном элдормена Берниции Вальтеофа I и внуком Осульфа I. Он впервые упоминается под 995 годом в связи с перенесением мощей Кутберта Линдисфарнского из Честера в Дарем. Вероятно, к этому времени Ухтред уже был женат на Эгфриде, дочери даремского епископа Альдуна, приданым которой стали обширные земли, принадлежавшие до этого церкви.

В 1006 году шотландцы во главе с королём Малькольмом вторглись в Нортумбрию и осадили Даргем. Поскольку Вальтеоф оказался слишком немощен из-за возраста, чтобы вести войну лично, Ухтред сам собрал войска в Берниции и Йоркшире и разгромил шотландцев. Узнав об этом, король Этельред Неразумный назначил Ухтреда элдорменом Берниции, не дожидаясь смерти его отца. Вскоре погиб элдормен Йорка Эльфхельм, и его должность также досталась Ухтреду, соединившему таким образом в своих руках всю Нортумбрию..

Когда датский король Свен Вилобородый высадился в Англии и разбил Этельреда, Ухтред без боя подчинился датчанам (1013 год). Однако уже несколько месяцев спустя Свен внезапно умер. Датское войско избрало королём его сына, витенагемот — Этельреда; элдормен Нортумбрии поддержал последнего, за что получил в жёны королевскую дочь Эльфгифу.

Этельред умер уже спустя два года (1016 год). Ухтред заключил союз с его сыном Эдмундом против сына Свена Кнуда Великого и поддерживавшего его эрла Мерсии Эадрика. Сначала Ухтред и Эдмунд действовали совместно на севере, но, когда датчане начали угрожать Лондону, Эдмунд ушёл на помощь столице. Ухтред был вынужден сдаться противнику; викинг Турбранд убил его по совету Эадрика.

После этого Нортумбрия снова оказалась разделённой: Берницию Кнуд Великий передал брату Ухтреда Эдвульфу, Йорк — своему союзнику, норвежскому ярлу Эйрику.

Семья

Ухтред был женат трижды.

• первая жена — Эгфрида, дочь епископа Дарема Альдуна, мать Эалдреда (ум. 1038). Зятем последнего стал Сивард, закрепившийся благодаря этому браку на севере Англии.
• вторая жена — Сиге, дочь датчанина Стира Ульвссона, мать Эадульфа (ум. 1041) и Госпатрика.
• третья жена — Эльфгифу, дочь Этельреда Неразумного, мать Эалдгифы, жены Малдреда — брата шотландского короля Дункана Доброго.

Отрывок, характеризующий Ухтред

Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.