Феликс (имя)

Фе́ликс (от лат. felix — «преуспевающий», «счастливый», «плодородный») — мужское имя.

В Римской империи в качестве имени слово изначально практически не употреблялось, лишь изредка добавлялось к имени в качестве прозвища в значении «счастливый» («везунчик»), чтобы подчеркнуть удачливость или «непотопляемость» данного лица. Наиболее известным примером подобного рода является бессрочный римский диктатор Луций Корнелий Сулла по прозвищу Феликс или «Счастливый». Постепенно прозвище прикрепилось к его полному имени как второй когномен: Луций Корнелий Сулла Феликс.

Постепенный сдвиг в употреблении слова Felix в качестве имени произошёл примерно к первому веку до нашей эры. В таком же значении «счастливый» имя (или прозвище) Феликс стало даваться иноязычным рабам, и впоследствии удерживалось ими, если они становились вольноотпущенниками. Что интересно, у рабов, жизнь которых сложилась сравнительно удачно, в значении «счастливый» можно встретить не только имя Феликс, но также и Faustus (Фауст). В некоторых текстах или надгробных надписях можно встретить следующие упоминания об этих именах: Фауст, личный пекарь Тиберия Германика, и другой Фауст, управляющий парфюмерной лавкой своего хозяина Попилия, также некий Феликс, хранитель украшений Гая Юлия Цезаря, и другой Феликс, управитель владениями Тиберия Цезаря, и также ещё один Феликс, надсмотрщик в шерстобитных ткацких мастерских Мессалины. В отношении однокоренных женских имён можно встретить упоминание о том, что дочери одного раба из дома Цезарей звались соответственно Фортуната и Фелиция («счастливая»).

Наибольшую из античных рабов с таким именем известность получил Антоний Феликс, вольноотпущенник Антонии Младшей, правитель Иудеи.

Имя Феликс впоследствии вошло в христианский именослов, причём в славянских землях, где оно было заимствовано не прямо из латыни, а из среднегреческого с итацизмом на месте долгого e в первом слоге, оно до XVIII в. выступало в виде Филикс, также с рядом народных «искажений» (Филист, Финист). Имя Филикс носил наместник новгородского правительства в Двинской земле в начале XV в., упоминаемый в договоре Новгорода с немцами, его печать и берестяная грамота, адресованная ему, обнаружены при раскопках в Новгороде.

Отрывок, характеризующий Феликс (имя)

В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]