Френо, Филип Морен

Филип Морен Френо
Philip Morin Freneau
поэт, публицист, редактор
Дата рождения:	2 января 1752(1752-01-02)
Место рождения:	Нью-Йорк
Дата смерти:	18 декабря 1832(1832-12-18) (80 лет)
Место смерти:	Мидлтаун-Пойнт, штат Нью-Джерси

Филип Морен Френо (англ. Philip Morin Freneau, 2 января 1752, Нью-Йорк — 18 декабря (либо 19 декабря) 1832, Мидлтаун-Пойнт, штат Нью-Джерси) — американский поэт, публицист, редактор.

Френо был старшим из пяти сыновей гугенота Пьера Френо (Pierre Freneau, 1718—1767) и шотландки Агнес Уотсон (Agnes Watson, 1727—1817). Вырос в графстве Монмут штата Нью-Джерси. После смерти отца поступил в 1768 году в колледж в Принстоне (ныне Принстонский университет), где изучал религию. Окончил его в 1771 году, написав поэтическую «Историю пророка Ионы» («History of the Prophet Jonah») и совместно с Хью Генри Брэкенриджем сатирическое произведение «Паломничество отца Бембо в Мекку» («Father Bembo’s Pilgrimage to Mecca») и поэму «Восходящая слава Америки» (1771).

Во время учёбы в колледже Френо дружил с будущим президентом США Джеймсом Мэдисоном. Эти отношения позже оказали значительное влияние на карьеру Френо в газете «The National Gazette».

После окончания колледжа Френо недолго занимался преподаванием, изучением теологии. С началом в 1775 году Войны за независимость написал ряд антибританских произведений, получив широкую известность. В 1776 году поселился на острове Санта-Крус в Вест-Индии, создал произведения, описывающие красоту природы — поэмы «Красоты Санта-Круса» (1776), «Дом ночи» (1779).

В июле 1778 года вернулся на материк и стал членом команды каперов. Дважды арестовывался англичанами, во второй раз провёл шесть недель в плену в плавучей тюрьме, содержание под стражей подорвало здоровье Френо. Свой тюремный опыт он описал в поэме «Британская плавучая тюрьма» (1781).

В 1781—1783 годах работал на почте в Филадельфии, продолжая заниматься сочинительством. С этих времён его стали назвать «поэтом американской революции» (англ. Poet of the American Revolution). В 1784 году стал капитаном брига, совершавшего плавания по Карибскому морю. В 1786 году был издан его первый сборник «Стихи».

15 апреля 1790 года Френо женился на Элеонор Форман (Eleanor Forman, 1768—1850). В 1790—1791 годах работал помощником редактора в газете «New York Daily Advertiser». В 1791 году госсекретарь США Томас Джефферсон предложил Френо должность переводчика в Госдепе в Филадельфии, а также стать редактором газеты «The National Gazette», которая был средством борьбы Мэдисона, Джефферсона и других республиканцев с федералистами.

В 1793 году Френо ушёл в отставку и переехал в Мидлтаун-Пойнт, проживал также в Нью-Йорке. Был редактором газет «Jersey Chronicle», «The Time-Piece».

Библиография

• История пророка Ионы (History of the Prophet Jonah, 1771)
• Восходящая слава Америки (The Rising Glory of America, 1771)
• Американская деревня (The American Village, 1772)
• Монолог генерала Гейджа (General Gage's Soliloquy, 1775)
• Исповедь генерала Гейджа (General Gage's Confession, 1775)
• Красоты Санта-Круса (The Beauties of Santa Cruz, 1776)
• На высадку гессенских наемников (On a Hessian Debarkation, 1776)
• Америка независима (America Independent, 1778)
• Дом ночи (The House of Night, 1779)
• Британская плавучая тюрьма (The British Prison Ship, 1781)
• В память храбрых американцев (To the Memory of the Brave Americans, 1781)
• Стихи (The Poems, 1786) — сборник
• Индейское кладбище (The Indian Burying Ground, 1788)

Источники

• «Френо Филип Морен». БСЭ, 3-е издание.
• «Freneau, Philip». Encyclopædia Britannica from Encyclopædia Britannica 2007 Ultimate Reference Suite.
• [www.monmouth.com/~mcha3/coll21.html Coll. 21: Philip Freneau Collection, 1661 - 1939]  (англ.)
• [feb-web.ru/feb/ivl/vl5/vl5-4362.htm ФЭБ: Коренева. Революционная поэзия. Френо. Прозаические жанры ... — 1988]
• [lib.misto.kiev.ua/CULTURE/LITSTUDY/usa_writers.txt_Piece40.33 КГБ: Писатели США. Краткие творческие биографии]

Ссылки

• Френо, Филипп // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Френо, Филип Морен

– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.