Форд, Пол
| Пол Форд | |
| Paul Ford | |
 | |
| Имя при рождении: |
Пол Форд Уивер |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1944—1974 |
Пол Форд (англ. Paul Ford, 2 ноября 1901 — 12 апреля 1976) — американский характерный актёр театра, кино и телевидения.
Содержание
Биография
Пол Форд появился на свет под именем Пол Форд Уивер (англ. Paul Ford Weaver) в Балтиморе, штат Мэриленд. В детстве переехал в Филадельфию вместе с мачехой, звездой шоу бурлеск. Поступил в Дартмутский колледж, но через полгода покинул его из-за финансовых проблем.[1]
Участвовал в прослушиваниях на спектакли под своим родным именем, но не получал ролей. В дальнейшем он решил отказался от своей фамилии, что в итоге и помогло на кастингах, так он стал выступать на сцене как Пол Форд.[1] Работал кукловодом.[2] Чаще всего он играл уважаемых людей или начальников, изображая их смешными через показ некомпетентности героев и их напыщенности.[1] Стал известным в 54 года, сыграв полковника Холла, начальника главного героя Шоу Фила Сильверса сержанта Билко. За данную работу он трижды номинировался на премию «Эмми». Также известен по роли мэра Джорджа Шинна, сбитого с толку политикана, в фильме «Музыкант» (1962). Форд показывал высокий уровень игры, получив похвальные отзывы критиков. Также снялся в фильмах «Чайная церемония» (1956), «Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир» (1963), «Русские идут! Русские идут!» (1966), «Комедианты» (1967, премия Национального совета кинокритиков США за лучшую мужскую роль второго плана), «Лола» (1969) и некоторых других. Должен был сыграть директора Макги в киномюзикле «Бриолин» (1978), но умер до начала съёмок. Позже эта роль досталась Ив Арден.[2]
Среди его ролей в театре можно отметить спектакли Другая часть леса (1946), Командное решение (1947), Чайный домик августовской луны (1953), Whoop-Up (1958), Музыкант (1957, мэр Шинн), Карнавал Тэрбера (1960), Never Too Late (1962, номинация на «Тони»), 3 Bags Full (1966) и Что мы сделали не так? (1967).
Известна его фраза о Великой депрессии: «Мои дети привыкли думать, что во время депрессии все выжили благодаря бутербродам с арахисовым маслом».[2]
Активно снимался в кино и на телевидении, но в начале 1970-х из-за плохого состояния здоровья ушёл на пенсию. Умер от острого инфаркта миокарда в своём доме в Минеоле, штат Нью-Йорк. Был кремирован.[3]
Личная жизнь
Пол Форд был женат на Нэлл Уивер. У них было четверо детей: сыновья Дональд и Пол и дочери Лоис и Джин.[1]
Напишите отзыв о статье "Форд, Пол"
Примечания
Ссылки
- [ibdb.com/person.php?id=89110 Пол Форд] (англ.) на сайте Internet Broadway Database
Отрывок, характеризующий Форд, Пол
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
