Фёдоровское (Волоколамский район)

Село Фёдоровское Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Московская областьМосковская область Муниципальный район Волоколамский Сельское поселение Ярополецкое Координаты 56°08′42″ с. ш. 35°45′31″ в. д.56.1451889° с. ш. 35.7588806° в. д. / 56.1451889; 35.7588806    Население →6 человек (2016) Часовой пояс UTC+3 Почтовый индекс 143632 Автомобильный код 50, 90, 150, 190, 750 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=46205867013 46 205 867 013] Показать/скрыть карты

Фёдоровское — село в Волоколамском районе Московской области России. Относится к Ярополецкому сельскому поселению, до реформы 2006 года относилась к Ярополецкому сельскому округу.

Расположение

Село Фёдоровское расположено рядом с автодорогой Р107 Клин — Лотошино, примерно в 15 км к северу-западу от города Волоколамска, на левом берегу реки Колпяны (бассейн Иваньковского водохранилища).

Население

Численность населения
1852	2002	2006	2010	2013	2014	2015
32	↘0	→0	↗9	↘6	→6	→6
2016
→6

История

Одно из первых упоминаний о селе Фёдоровское относится к 1634 году. Согласно грамоте «…царя и великого князя Михаила Фёдоровича в Волоцкий уезд, наших дворцовых сёл приказчику Матвею Лукину» «село Фёдоровское с селоми продано окольничему Василию Ивановичу Стрешневу. В селе четыре крестьянских двора. Цена: за четверть пашни по полтине, да пошлин 3 руб., 2 алт., 3 денги, то есть с рубля по 6 денег. Всего 105 руб., 19 алт., 3 денги».

Василий Иванович Стрешнев (1601—1655) был дипломатом и являлся родственником царицы Евдокии Лукьяновны. К этому времени в селе уже был свой храм. В 1658 году село было продано князю Степану Никитичу Шаховскому. В 1708 году его наследник, князь Алексей Иванович Шаховской (1688—1752), построил в Фёдоровском новую церковь Святителя Николая.

Дошедший до наших дней храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» был построен в 1768 году, когда владельцем села был князь Петр Алексеевич Шаховской (1724—1791).

В 1797 году в селе произошёл бунт. Крестьяне села хотели перейти на трёхрублёвый оброк. С помощью военных бунт был подавлен.

В XIX веке село Фёдоровское перешло к потомкам математика Леонарда Эйлера. Усадьба Эйлеров сохранилась до наших дней.

Достопримечательности

В селе Фёдоровское расположен храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», построенный в 1762—1768 годах. В настоящее время в здании церкви ведутся восстановительные работы. Церковь Всех Скорбящих Радости в селе Фёдоровское имеет статус памятника архитектуры.

В селе расположена усадьба Эйлеров «Фёдоровское». Господский дом усадьбы находится в неудовлетворительном состоянии. Усадьба имеет статус памятника архитектуры.

Отрывок, характеризующий Фёдоровское (Волоколамский район)

Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.