Номтоев, Цокто Номтоевич

Цокто Номтоевич Номтоев
Номтын Согто
Место рождения:	улус Куорка, Забайкальская область, Российская империя
Род деятельности:	писатель, педагог
Язык произведений:	бурятский
Премии:	Государственная премия Бурятской АССР
Награды:

Номто́ев Цокто́ Номто́евич (бур. Номтын Согто; 24 апреля 1910 — март 2003) — бурятский писатель. Герой Социалистического Труда (1968). Народный писатель Бурятии (1990).

Биография

Цокто Номтоев родился в улусе Куорка (ныне Кижингинский район Бурятии) в семье скотовода 24 апреля 1910 года. Рано остался сиротой, был пастухом. В возрасте 14 лет пошёл в начальную школу и освоил её программу за год. В 1930 году окончил семилетнюю школу и поступил в Бурят-Монгольский педагогический техникум в Верхнеудинске. По окончании техникума работал учителем бурятского языка и литературы в Эхирит-Булагатском аймаке Восточно-Сибирского края. В 1932 году поступил в педагогический техникум в Кяхте. В 1934—1936 годах служил в РККА. После стал работать школьным учителем в Еравнинском аймаке Бурят-Монгольской АССР и вскоре был выбран депутатом аймачного совета.

Участвовал в Великой Отечественной войне, сражался под Сталинградом и Курском, дошёл до Кёнигсберга, а после участвовал в войне с Японией. С 1946 года вновь на педагогической работе. С 1949 по 1970 год был директором средней школы в селе Ульдурга Еравнинского района. В 1968 году за вклад в дело обучения и коммунистического воспитания учащихся Цокто Номоеву было присвоено звание Героя Социалистического Труда. В 1990 году получил звание народного писателя Бурятии.

Творчество

Начал писать в конце 1920-х годов. Первая его книга вышла отдельным изданием в 1930 году. В 1939 году из под его пера вышла книга «Хусэн». В 1949 году вышел сборник поэзии «Сила». Крупнейшим произведением Номтоева стал роман «Таёжная река — Витим», увидевший свет в 1980 году. Этот роман был удостоен Государственной премии Бурятской АССР.

Ссылки

• [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13331 Герои страны]

Отрывок, характеризующий Номтоев, Цокто Номтоевич

– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.