Чемпионат России по хоккею с мячом 2008/2009
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
| Чемпионат России по хоккею с мячом 2008—2009 | |
 | |
| Данные турнира | |
|---|---|
| Даты проведения: | |
| Количество команд: |
19 (Высшая лига) |
| Итоговая расстановка | |
| Чемпион: | |
| Серебряный призёр: | |
| Бронзовый призёр: | |
| Статистика турнира | |
| Сыграно матчей: |
250 |
| Забито: |
2212 |
| Бомбардир(ы): |
Сергей Обухов «Динамо» — 87 мячей |
| ← 2007/2008 ... 2009/2010 → | |
17-й чемпионат России по хоккею с мячом проходил с 13 октября 2008 года по 20 марта 2009 года. Сыграно 250 матчей, забито 2212 мячей. Чемпионом стало московское «Динамо», не потерпевшее ни одного поражения в чемпионате.
Содержание
Высшая лига
Первый этап
Западная группа
| Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. «Динамо» (Москва) | 4:2 | 11:4 | 9:2 | 20:3 | 21:8 | 13:2 | 20:8 | 19:5 | 20:2 | 18 | 17 | 1 | 0 | 197:62 | 52 | |
| 2. «Динамо-Казань» | 2:3 | 4:6 | 6:5 | 10:3 | 11:3 | 3:2 | 8:4 | 7:2 | 9:2 | 18 | 15 | 0 | 3 | 105:50 | 45 | |
| 3. «Зоркий» (Красногорск) | 1:10 | 1:5 | 2:1 | 4:1 | 10:0 | 6:3 | 3:1 | 6:2 | 9:0 | 18 | 12 | 1 | 5 | 84:62 | 37 | |
| 4. «Родина» (Киров) | 4:4 | 0:3 | 3:5 | 7:1 | 5:3 | 8:3 | 6:4 | 7:3 | 10:3 | 18 | 9 | 1 | 8 | 85:67 | 28 | |
| 5. «Волга» (Ульяновск) | 3:8 | 5:9 | 4:2 | 6:5 | 5:2 | 4:3 | 4:3 | 4:2 | 5:2 | 18 | 7 | 1 | 10 | 66:106 | 22 | |
| 6. «Старт» (Нижний Новгород) | 4:9 | 3:4 | 4:5 | 3:2 | 5:4 | 7:3 | 3:2 | 7:3 | 5:1 | 18 | 7 | 1 | 10 | 71:105 | 22 | |
| 7. «Строитель» (Сыктывкар) | 1:6 | 0:6 | 3:3 | 5:2 | 4:4 | 7:2 | 4:2 | 3:0 | 4:0 | 18 | 6 | 2 | 10 | 56:80 | 20 | |
| 8. «Водник» (Архангельск) | 3:7 | 4:6 | 7:3 | 5:8 | 4:3 | 8:4 | 7:1 | 5:3 | 3:4 | 18 | 6 | 0 | 12 | 78:98 | 18 | |
| 9. «Мурман» (Мурманск) | 3:5 | 1:5 | 2:10 | 2:5 | 9:2 | 2:2 | 7:3 | 8:3 | 6:5 | 18 | 5 | 1 | 12 | 65:102 | 16 | |
| 10. «Локомотив» (Оренбург) | 5:8 | 2:5 | 1:4 | 0:5 | 7:5 | 3:6 | 0:5 | 3:5 | 4:5 | 18 | 2 | 0 | 16 | 44:119 | 6 |
«Волга» занимает место выше «Старта» благодаря лучшей разности мячей в личных встречах.
Восточная группа
| Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. «Кузбасс» (Кемерово) | 5:3 | 10:2 | 8:2 | 9:1 | 13:3 | 9:2 | 13:3 | 6:2 | 16 | 15 | 0 | 1 | 123:44 | 45 | |
| 2. «Енисей» (Красноярск) | 6:5 | 2:1 | 3:1 | 9:3 | 7:2 | 15:0 | +:- | 9:3 | 16 | 13 | 1 | 2 | 96:44 | 40 | |
| 3. «СКА-Нефтяник» (Хабаровск) | 5:9 | 6:0 | 7:5 | 6:3 | 10:2 | 6:4 | 10:1 | 8:3 | 16 | 11 | 0 | 5 | 84:52 | 33 | |
| 4. «Сибсельмаш» (Новосибирск) | 2:7 | 4:5 | 1:2 | 7:1 | 4:3 | 7:2 | 9:2 | 7:3 | 16 | 9 | 1 | 6 | 66:50 | 28 | |
| 5. «Байкал-Энергия» (Иркутск) | 2:4 | 3:6 | 2:1 | 3:3 | 3:1 | 10:2 | 9:1 | 4:3 | 16 | 9 | 1 | 6 | 63:62 | 28 | |
| 6. «Уральский трубник» (Первоуральск) | 4:5 | 5:5 | 5:3 | 3:4 | 3:4 | 4:1 | +:- | 6:3 | 16 | 7 | 1 | 8 | 55:64 | 22 | |
| 7. «СКА-Свердловск» (Екатеринбург) | 5:11 | 4:8 | 1:3 | 1:4 | 4:6 | 1:5 | +:- | 5:2 | 16 | 3 | 1 | 12 | 41:97 | 10 | |
| 8. «Маяк» (Краснотурьинск) | -:+ | 1:8 | 3:10 | -:+ | 1:5 | -:+ | 4:4 | 3:1 | 16 | 1 | 1 | 14 | 19:69 | 4 | |
| 9. «Саяны» (Абакан) | 2:9 | 1:10 | 1:4 | 0:6 | 2:4 | 1:9 | 3:5 | +:- | 16 | 1 | 0 | 15 | 30:95 | 3 |
27 декабря 2008 года «Маяк» снялся с соревнований. В матчах, не сыгранных краснотурьинской командой, её соперникам присуждены технические победы.
Второй этап
За 1—12-е места
| Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. «Динамо» (Москва) | 5:2 | 4:2 | 12:3 | 11:4 | 10:3 | 18:4 | 9:6 | 20:3 | 9:2 | 21:8 | 17:5 | 22 | 21 | 1 | 0 | 211:74 | 64 | |
| 2. «Кузбасс» (Кемерово) | 5:9 | 8:5 | 5:3 | 6:1 | 10:2 | 9:1 | 8:2 | 13:3 | 11:3 | 13:3 | 13:3 | 22 | 17 | 0 | 5 | 162:76 | 51 | |
| 3. «Динамо-Казань» | 2:3 | 5:4 | 4:2 | 4:6 | 5:3 | 2:0 | 8:3 | 10:3 | 6:5 | 11:3 | 5:2 | 22 | 16 | 0 | 6 | 116:78 | 48 | |
| 4. «Енисей» (Красноярск) | 1:5 | 6:5 | 8:4 | 3:3 | 2:1 | 9:3 | 3:1 | 10:1 | 6:2 | 10:3 | 7:2 | 22 | 13 | 2 | 7 | 103:80 | 41 | |
| 5. «Зоркий» (Красногорск) | 1:10 | 2:3 | 1:5 | 2:1 | 5:3 | 1:3 | 5:1 | 4:1 | 2:1 | 10:0 | 5:4 | 22 | 13 | 1 | 8 | 80:76 | 40 | |
| 6. «СКА-Нефтяник» (Хабаровск) | 2:5 | 5:9 | 5:7 | 6:0 | 2:7 | 6:3 | 7:5 | 14:4 | 4:3 | 5:4 | 10:2 | 22 | 9 | 0 | 13 | 94:104 | 27 | |
| 7. «Байкал-Энергия» (Иркутск) | 3:11 | 2:4 | 4:1 | 3:6 | 1:3 | 2:1 | 3:3 | 6:6 | 7:4 | 4:2 | 3:1 | 22 | 8 | 2 | 12 | 70:118 | 26 | |
| 8. «Сибсельмаш» (Новосибирск) | 4:5 | 2:7 | 1:7 | 4:5 | 3:2 | 1:2 | 7:1 | 9:0 | 7:2 | 7:4 | 4:3 | 22 | 8 | 1 | 13 | 86:100 | 25 | |
| 9. «Волга» (Ульяновск) | 3:8 | 3:8 | 5:9 | 3:5 | 4:2 | 6:3 | 5:3 | 5:3 | 6:5 | 5:2 | 4:2 | 22 | 7 | 2 | 13 | 80:153 | 23 | |
| 10. «Родина» (Киров) | 4:4 | 3:2 | 0:3 | 5:4 | 3:5 | 4:5 | 11:4 | 5:6 | 4:1 | 5:3 | 8:1 | 22 | 7 | 1 | 14 | 91:103 | 22 | |
| 11. «Старт» (Нижний Новгород) | 4:9 | 4:12 | 3:4 | 1:4 | 4:5 | 5:2 | 5:6 | 6:3 | 5:4 | 3:2 | 5:0 | 22 | 6 | 0 | 16 | 80:144 | 18 | |
| 12. «Уральский трубник» (Первоуральск) | 3:6 | 4:5 | 5:7 | 5:5 | 3:4 | 5:3 | 3:4 | 3:4 | 5:5 | 4:7 | 2:3 | 22 | 1 | 2 | 19 | 67:134 | 5 |
За 13—18-е места
| Команда | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 13. «Строитель» (Сыктывкар) | 3:0 | 4:2 | 4:0 | 6:3 | +:- | 10 | 7 | 0 | 3 | 32:27 | 21 | |
| 14. «Мурман» (Мурманск) | 7:3 | 8:3 | 6:5 | 6:1 | +:- | 10 | 6 | 1 | 3 | 48:39 | 19 | |
| 15. «Водник» (Архангельск) | 7:1 | 5:3 | 3:4 | 6:1 | +:- | 10 | 6 | 0 | 4 | 38:33 | 18 | |
| 16. «Локомотив» (Оренбург) | 0:5 | 4:5 | 3:5 | 2:1 | +:- | 10 | 4 | 0 | 6 | 24:35 | 12 | |
| 17. «СКА-Свердловск» (Екатеринбург) | 6:0 | 7:5 | 4:5 | 3:4 | 5:2 | 10 | 4 | 0 | 6 | 36:39 | 12 | |
| 18. «Саяны» (Абакан) | 2:6 | 8:8 | 5:2 | 3:2 | 3:5 | 10 | 2 | 1 | 7 | 23:28 | 7 |
Курсивом выделены результаты матчей, сыгранных командами на первом этапе.
За неявки на игры в Оренбург, Мурманск, Архангельск и Сыктывкар команде «Саяны» (Абакан) засчитаны технические поражения[1].
Сводная таблица 17 чемпионата
| Команда | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. «Динамо» (Москва) | 30 | 29 | 1 | 0 | 309:103 | 88 |
| 2. «Кузбасс» (Кемерово) | 28 | 23 | 0 | 5 | 210:90 | 69 |
| 3. «Динамо-Казань» (Казань) | 30 | 24 | 0 | 6 | 165:95 | 72 |
| 4. «Енисей» (Красноярск) | 28 | 19 | 2 | 7 | 153:89 | 59 |
| 5. «Зоркий» (Красногорск) | 30 | 19 | 2 | 9 | 124:95 | 59 |
| 6. СКА-«Нефтяник» (Хабаровск) | 28 | 15 | 0 | 13 | 135:117 | 45 |
| 7. «Байкал-Энергия» (Иркутск) | 28 | 14 | 2 | 12 | 108:131 | 44 |
| 8. «Сибсельмаш» (Новосибирск) | 28 | 14 | 1 | 13 | 119:108 | 43 |
| 9. «Волга» (Ульяновск) | 30 | 11 | 3 | 16 | 111:187 | 36 |
| 10. «Родина» (Киров) | 30 | 14 | 1 | 15 | 142:128 | 43 |
| 11. «Старт» (Нижний Новгород) | 30 | 11 | 1 | 18 | 116:173 | 34 |
| 12. «Уральский трубник» (Первоуральск) | 28 | 7 | 2 | 19 | 91:140 | 23 |
| 13. «Строитель» (Сыктывкар) | 22 | 9 | 2 | 11 | 68:91 | 29 |
| 14. «Мурман» (Мурманск) | 22 | 7 | 2 | 13 | 84:118 | 23 |
| 15. «Водник» (Архангельск) | 22 | 9 | 0 | 13 | 91:108 | 27 |
| 16. «Локомотив» (Оренбург) | 22 | 5 | 0 | 17 | 52:126 | 15 |
| 17. «СКА-Свердловск» (Екатеринбург) | 24 | 5 | 1 | 18 | 67:131 | 16 |
| 18. «Саяны» (Абакан) | 24 | 3 | 1 | 20 | 48:113 | 10 |
| 19. «Маяк» (Краснотурьинск) | 16 | 1 | 1 | 14 | 19:69 | 4 |
Составы команд и авторы забитых мячей в 17 чемпионате
Чемпионы России
- 1. «Динамо» (Москва) (23 игрока): Денис Половников (19; −37; 0), Кирилл Хвалько (14; −33; 0), Андрей Рейн (13; −33; 1) − Павел Франц (28; 1; 28), Андрей Золотарёв (18; 1; 2), Василий Грановский (24; 0; 1), Дмитрий Стариков (29; 2; 4), Ринат Шамсутов (26; 17; 26), Даниель Кжелл Эрикссон (29; 9; 1), Александр Тюкавин (28; 11; 25), Максим Чермных (29; 11; 26), Юрий Погребной (27; 3; 3), Дмитрий Савельев (27; 2; 8), Иван Максимов (29;, 23; 27), Дмитрий Попутников (27; 3; 3), Михаил Свешников (25; 24; 44), Кирилл Петровский (28; 18; 4), Евгений Иванушкин (21; 57; 10), Сергей Обухов (30; 87; 13), Александр Насонов (29; 39; 19). В команде также выступали Александр Усов (1; 0; 0), Дмитрий Логинов (1; 0; 0) и Юрий Радюшин (1; 1; 1).
Серебряные призёры
- 2. «Кузбасс» (Кемерово) (27 игроков): Роман Гейзель (13; −34; 0), Сергей Морозов (19; −52; 2) − Александр Антипов (23; 0; 0), Денис Борисенко (23; 1; 1), Павел Булатов (20; 0; 4), Сергей Дубинин (23; 0; 1), Дмитрий Завидовский (24; 9; 4), Николай Кадакин (25; 13; 9), Александр Ким (26; 4; 10), Семен Козлов(26; 0; 1), Денис Криушенков (26; 24; 22), Вячеслав Морзовик (26; 5; 18), Алексей Мясоедов (27; 6; 4), Павел Рязанцев (26; 57; 12), Вадим Стасенко (26; 23; 17), Марат Сыраев (27; 7; 1), Сергей Тарасов (27; 23; 2), Павел Тетерин (16; 6; 22), Виктор Чернышёв (26; 25; 27), Егор Шицко (15; 3; 2). В команде также выступали Дмитрий Власов (5; 0; 0), Илья Канин (1; 0; 0), Антон Орловский (4; 0; 0), Александр Сапега (4; 4; 0), Максим Дмитриевич Семёнов (1; 0; 0), Максим Сергеевич Семёнов (12; 0; 0) и вратарь Борис Силиванов (5; −4; 0).
Бронзовые призёры
- 3. «Динамо-Казань» (Казань) (23 игрока): Андреас Бергвалл (27; −79; 0), Косынчук Александр (6; −11; 0) − Ёхан Нильс Конни Андерссон (28; 12; 11), Андрей Бегунов (17; 0; 1), Алексей Бушуев (28; 5; 16), Алексей Гладышев (28; 2; 7), Бенгт Андерс Естлинг (28; 12; 10), Игорь Ларионов (30; 24; 4), Дмитрий Лыков (29; 0; 4), Мороков Андрей (29; 7; 11), Бо Патрик Нильссон (27; 48; 6), Максим Пахомов (28; 10; 4), Константин Поскрёбышев (29; 1; 3), Эдуард Саксонов (27; 0; 1), Денис Слаутин (28; 15; 6), Константин Стебихов (29; 0; 0), Александр Усов (30; 0; 0), Сергей Харитонов (28; 26; 6), Алексей Чижов (29; 0; 0), Ульф Патрик Эйнарссон (30; 2; 32). В команде также выступали Артём Платонов (3; 0; 0), Денис Самойлов (1; 0; 0) и вратарь Александр Темников (4; −5; 0). 1 мяч в свои ворота забил Золотарёв Алексей («Водник» (Архангельск).
- 4. «Енисей» (Красноярск) (25 игроков): Евгений Борисюк (19; −57; 0), Александр Евтин (9; −32; 0) − Сергей Большаков (27; 7; 3)), Артём Бондаренко (27; 22; 10)), Юрий Викулин (27; 4; 24), Олег Земцов (26; 3; 8), Артём Иванов (27; 0; 2), Сергей Ломанов-мл. (27; 55; 25), Антон Нагуляк (25; 3; 2), Антон Оппенлендер (15; 1; 0), Сергей Почкунов (27; 21; 0), Юрий Радюшин (22; 5; 7), Алексей Садовский (21; 5; 5), Олег Толстихин (15; 0; 0), Антон Храпенков (24; 8; 1), Евгений Швецов (27; 11; 16), Алексей Щеглов (27; 6; 3), Иван Щеглов (27; 2; 2). В команде также выступали Константин Ахлестин(9; 0; 0), Вячеслав Вдовенко (4; 0; 0), Александр Егорычев (2; 0; 0), Антон Савлук (7; 0; 0), Анатолий Суздалев (1; 0; 1), Максим Ширяев (2; 0; 0) и вратарь Роман Черных (1; 0; 0).
- 5. «Зоркий» (Красногорск) (29 игроков): Андрей Анисимов (17; −58; 0), Михаил Лебедев (13; −37; 0)− Николай Ануфриев (27; 3; 0), Сергей Бурлаков (28; 3; 29), Константин Волочугин (19; 0; 0), Алексей Доровских (30; 12; 11), Денис Котков (27; 7; 7), Сами Лаакконен (28; 52; 1), Тууре Лампинен (28; 1; 1), Логинов Юрий (30; 8; 3), Александр Патяшин (17; 6; 1)), Игорь Уфандеев (30; 2; 14), Евгений Хвалько (24; 6; 6), Пётр Цыганенко (26; 2; 1)), Олег Чубинский (28; 1; 0), Юрий Шардаков (27; 12; 7). В команде также выступали Александр Воюшин (2; 0; 0), Андрей Глазер (3; 0; 1), Пётр Захаров (14; 2; 3), Роман Козулин (14; 1; 0), Валерий Липатенков (2; 0; 0), Даниэль Моссберг (3; 0; 2), Павел Нивин (12; 0; 0), Максим Пьянов (8; 1; 0), Ёран Розендаль (6; 2; 3), Евгений Трофимов (1; 0; 0), Юкки Хедквист (3; 1; 1), Улов Энглунд (5; 0; 0), Стефан Эрикссон (6; 2; 9).
- 6. СКА-«Нефтяник» (Хабаровск) (22 игрока): Олег Андрющенко (12; −54; 0), Виктор Яшин (17; −63; 1) − Александр Баженов (19; 0; 0), Максим Гавриленко (24; 3; 20), Константин Ерёменко (25; 2; 0), Станислав Исмагилов (28; 16; 3), Сергей Каргаполов (28; 3; 1), Андрей Ковалёв (15; 1; 2), Денис Корев (23; 0; 0), Евгений Корев (24; 4; 12), Дмитрий Логинов (26; 7; 2), Евгений Маврин (28; 29; 12), Дмитрий Попов (28; 18; 7), Сергей Рогулёв (28; 16; 11), Максим Рязанов (25; 0; 1), Юрий Соколов (25; 0; 2), Евгений Стеблецов (28; 14; 5), Михаил Тюко (27; 6; 6), Сегей Юсупов (28; 15; 7). В команде также выступали Егор Горностаев (6; 0; 0), Михаил Клянин (5; 0; 3), Фёдор Розвезев (11; 1; 0).
- 7. «Байкал-Энергия» (Иркутск) (26 игроков): Алексей Негрун (8; −39; 0), Денис Рысев (14; −57; 0), Алексей Савельев (9; −35; 0) − Сергей Артёменко (28; 6; 3), Максим Блем (28; 3; 0), Андрей Веселов (27; 1; 17), Андрей Воробьёв (20; 0; 1), Андрей Герасимов (28; 15; 6), Анатолий Голубков (21; 0; 0), Павел Дубовик (27; 11; 4), Александр Захваткин (28; 4; 3), Максим Кошелев (28; 10; 8), Ян Муравский (20; 0; 1), Роман Мурзин (26; 8; 1), Константин Савченко (28; 9; 24), Роман Ташкинов (22; 9; 0), Юрий Тимофеев (18; 0; 1), Евгений Ткачук (26; 7; 1), Виктор Черных (20; 0; 0), Евгений Яковлев (28; 25; 6). В команде также выступали Дмитрий Бутаков (7; 0; 0), Никита Ерахтин (2; 0; 0), Игорь Иванов (12; 0; 0), Евгений Халдин (1; 0; 0), Нурмамед Шафиев (5; 0; 1) и Максим Эйсбруннер (10; 0; 0).
- 8. «Сибсельмаш» (Новосибирск) (25 игроков): Дмитрий Анфиногенов (15; −58; 0), Сергей Наумов (12; −50; 1) − Игорь Войтович (27; 4; 2), Алексей Голитаров (27; 13; 6), Константин Емельянов (15; 3; 1), Ишкельдин Максим (27; 8; 5), Евгений Конин (27; 0; 0), Евгений Леонов (25; 6; 1), Роман Макаренко (27; 0; 1), Николай Мельников (27; 0; 13), Фёдор Миронов (16; 10; 2), Денис Потёмин (27; 3; 11), Евгений Свиридов (27; 9; 2), Игорь Сычёв (27; 2; 4), Сергей Таранов (27; 10; 1), Денис Турков (27; 35; 4), Дмитрий Чехутин (27; 8; 1), Шадрин Евгений (27; 1; 15). В команде также выступали Павел Анисимов (3; 2; 0), Андрей Балыкин (8; 1; 3), Вячеслав Быков (14; 0; 0), Андрей Могильников (3; 0; 0), Павел Тетерин (10; 3; 7), Сергей Швырёв (2; 0; 0), Антон Шевцов (6; 0; 2). 1 мяч в свои ворота забил Андрей Хлюпин («Саяны» (Абакан).
- 9. «Волга» (Ульяновск) (27 игроков): Максим Москвичёв (24; −121; 0), Дмитрий Сергеев (7; −66; 0) − Борис Вавилов (23; 0; 1), Румиль Галиуллин (30; 3; 1), Сергей Горчаков (28; 1; 3), Виталий Грачёв (28; 0; 1), Юрий Карсаков (25; 0; 1), Дмитрий Константинов (23; 10; 0), Андрей Котачёв (28; 3; 4), Валерий Люлюмов (28; 18; 1), Виталий Макаров (22; 8; 10), Алексей Мосягин (22; 2; 4), Александр Опарин (26; 4; 6), Дмитрий Оськин (28; 3; 1), Вячеслав Петров (21; 2; 0), Александр Савельев (21; 19; 4), Николай Синьков (25; 0; 0, Сергей Улазов (27; 9; 3), Алексей Федосов (25; 5; 16), Денис Цыцаров (29; 23; 5). В команде также выступали Дмитрий Власов (14; 0; 0), Иван Аркадьевич Козлов (15; 0; 4), Михаил Коптий (9; 0; 2), Александр Кузнецов (7; 0; 1), Равиль Сиразетдинов (8; 0; 0), Сергей Шебонкин (5; 0; 0) и вратарь Антон Хрипачёв (1; 0; 0). 1 мяч в свои ворота забил Евгений Щеглов («Локомотив» (Оренбург).
- 10. «Родина» (Киров) (31 игрок): Дмитрий Вершинин (24; −94; 1), Николай Зыкин (6; −27; 1) − Вячеслав Бронников (28; 46; 18), Михаил Добрынин (23; 0; 1), Дмитрий Евтюшин (29; 11; 4), Михаил Жданов (25; 5; 6), Алексей Загарских (27; 3; 6), Константин Зубарев (29; 34; 4), Андрей Клабуков (29; 1; 1), Алексей Ланских (30; 6; 2), Сергей Перминов (29; 22; 9), Александр Ронжин (28; 1; 4)), Александр Симонов (24; 1; 21), Павел Чарушин (28; 0; 0), Дмитрий Черепанов (29; 0; 19), Сергей Шабуров (29; 8; 9). В команде также выступали Антон Ворончихин (2; 0; 0), Александр Дудин (6; 3; 2), Кирилл Елсуков (1; 0; 0), Максим Зубарев (16; 0; 0), Евгений Леухин (1; 0; 0), Владислав Лысов (1; 1; 0), Максим Матанцев (1; 0; 0), Михаил Мохов (6; 0; 0), Максим Мусихин (1; 0; 0), Артём Никулин (1; 0; 0), Александр Санников (10; 0; 0), Максим Синцов (12; 0; 0), Константин Хлебников (1; 0; 0), Евгений Чуркин (1; 0; 1) и вратарь Михаил Шиляев (3; −7; 0).
- 11. «Старт» (Нижний Новгород) (23 игрока): Роман Тимофеев (21; −95; 1), Евгений Шайтанов (12; −78; 1) − Игорь Агапов (18; 2; 0), Александр Аншуков (28; 0; 1), Леонид Бедарев (30; 17; 16), Павел Гаврилов (30; 12; 12), Сергей Гаврилов (30; 2; 0), Руслан Галяутдинов (30; 8; 13), Алексей Киселёв (24; 6; 1), Дмитрий Козин (21; 3; 1), Алексей Котельников (30; 0; 0), Игорь Леденцов (30; 1; 12), Максименко Денис (30; 1; 0), Евгений Мастрюков (30; 36; 3), Антон Рычагов (25; 15; 5), Олег Рязанов (19; 0; 0), Равиль Сиразетдинов (20; 1; 1), Дмитрий Чекулаев (27; 0; 2), Евгений Черепанов (30; 5; 7), Андрей Шулаев (29; 6; 3), Михаил Щитов (21; 0; 0). В команде также выступали Олег Пивоваров (13; 0; 1) и вратарь Сергей Кривоногов (2; 0; 0).
- 12. «Уральский трубник» (Первоуральск) (24 игрока): Антон Мокеев (12; −23; 0), Сергей Саблин (25; −117; 0) − Денис Варлачёв (22; 1; 10), Александр Воронковский (15; 1; 1), Артём Вшивков (26; 14; 6), Александр Дрягин (22; 1; 4), Евгений Игошин (25; 20; 5), Андрей Кислов (26; 2; 3), Виталий Клюшанов (19; 8; 1), Вячеслав Маркин (25; 14; 5), Константин Пепеляев (19; 0; 2), Дмитрий Разуваев (25; 5; 2), Дмитрий Сустретов (26; 6; 7), Олег Хайдаров (17; 0; 3), Дмитрий Чулочников (24; 3; 5),Павел Якушев (26; 1; 1). В команде также выступали Андрей Орлов (7; 0; 0), Максим Рябков (1; 0; 0), Дмитрий Сафуллин (4; 0; 0), Алексей Сердюк (14; 3; 0), Калле Спьют (4; 6; 2), Робин Сундин (1; 0; 0), Павел Чучалин (14; 4; 0), Йеспер Эрикссон (4; 0; 6). По 1 мячу в свои ворота забили Егор Кохачёв («Саяны» (Абакан) и Максим Эйсбруннер («Байкал-Энергия» (Иркутск).
- 13. «Строитель» (Сыктывкар) (20 игроков): Эдуард Найденков (16; −61; 0), Андрей Слобожанинов (8; −30; 0) − Роман Бояринцев (21; 0; 1), Сергей Дёмин (21; 9; 0), Алексей Другов (19; 1; 1), Николай Кетов (17; 0; 0), Павел Курочкин (21; 5; 3), Алексей Лысак (21; 8; 6), Александр Мальцев (18; 1; 7), Руслан Нейфельд (21; 4; 11), Евгений Перевощиков (21; 14; 8), Семён Подкин (16; 9; 0), Иван Пучков (21; 0; 1), Сергей Хрящёв (21; 4; 4), Михаил Цывунин (21; 8; 4), Алексей Чухломин (21; 0;). В команде также выступали Михаил Красиков (10; 4; 2), Денис Непогодин (10; 0; 0), Дмитрий Одинцов (3; 0; 0) и Максим Фасхутдинов (10; 1; 1).
- 14. «Мурман» (Мурманск) (24 игрока): Олег Крутихин (20; −96; 1), Николай Митрошенко (5; −17; 0) − Владимир Архипов (21; 21; 5), Антон Батраков (15; 0; 1), Михаил Ветров (21; 8; 3), Алексей Горохов (21; 11; 1), Станислав Долгий (20; 0; 0), Михаил Жмуцкий (21; 1; 11), Николай Изотов (21; 7; 18), Александр Клыпин (21; 8; 0), Яков Красовский (19; 8; 1), Андрей Марковиченко (21; 2; 2), Андрей Мытник (21; 1; 11), Валерий Самарин (15; 1; 1), Пётр Широков (21; 13; 7), Кирилл Юмин (19; 2; 1). В команде также выступали Юрий Ларионов (8; 0; 0), Дмитрий Липин (9; 0; 0), Роман Никитенко (11; 0; 0), Константин Северин (4; 0; 0), Сергей Старосветский (9; 1; 0), Михаил Тарасенко (10; 0; 0), Юрий Токаев (8; 0; 0) и вратарь Евгений Крюков (2; −5; 0).
- 15. «Водник» (Архангельск) (33 игрока): Григорий Лапин (10; −39; 0), Всеволод Харчев (11; −69; 0) − Александр Антонов (17; 12; 0), Павел Барсуков (19; 12; 11), Александр Гаврилов (18; 0; 9), Евгений Дергаев (21; 8; 7), Владислав Заостровцев (19; 1; 2), Золотарёв Алексей (21; 4; 4), Рауан Исалиев (19; 12; 3), Сергей Калинин (21; 0; 0), Сергей Катугин (15; 10; 1), Станислав Клюшанов (20; 3; 7), Валерий Проурзин (12; 5; 1), Илья Сысоев (20; 1; 2), Александр Труфанов (20; 3; 0), Евгений Шихирин (19; 7; 1), Николай Ярович (19; 3; 19). В команде также выступали Александр Березин (5; 5; 0), Николай Гаврилов (7; 2; 0), Алексей Голдин (1; 0; 0), Роберт Зореев (2; 0; 0), Алексей Ибатулов (1; 0; 0), Игорь Коняхин (13; 0; 2), Кирилл Незнамов (1; 0; 0), Роман Ожогов (1; 0; 0), Илья Пономарёв (1; 0; 0), Алексей Попутников (1; 0; 0), Николай Радюшин (1; 0; 0, Николай Семяшкин (7; 1; 0), Александр Серов (7; 1; 0), Роман Сухоруков (2; 0; 0), Эдуард Трифонов (4; 0; 0), Артём Шеховцов (3; 1; 0).
- 16. «Локомотив» (Оренбург) (25 игроков): Илья Куйвашев (10; −51; 1), Александр Морковкин (6; −21; 0), Михаил Ходыкин (6; −47; 0) − Дмитрий Алексанин (20; 0; 0), Андрей Балыкин (11; 2; 5), Евгений Гребёнкин (21; 2; 2), Вадим Горшунов (19; 5; 1), Алексей Евдокимов (18; 0; 2), Михаил Ефимов (17; 5; 0), Сергей Лихачёв (21; 9; 3), Дмитрий Милованов (18; 10; 2), Антон Рычков (21; 1; 0), Андрей Смирнов (17; 3; 4), Анатолий Старых (11; 4; 1), Виталий Султанов (14; 1; 0), Евгений Сысоев (21; 0; 2), Александр Шавалдин (19; 4; 1), Алексей Шишкин (20; 5; 2), Евгений Щеглов (21; 0; 11). В команде также выступали Евгений Жуков (10; 0; 0), Олег Кулаев (7; 0; 0), Александр Садырин (3; 0; 0), Евгений Трунёв (1; 0; 0), Марат Юмангулов (10; 1; 1) и вратарь Сергей Шастин (1; −7; 0).
- 17. «СКА-Свердловск» (Екатеринбург) (23 игрока): Артём Драничников (19; −84; 1), Максим Перасимов (7; −47; 0) − Сергей Алексейкин (23; 10; 0), Артём Ахметзянов (23; 1; 0), Евгений Волков (23; 3; 4), Сергей Ирисов (21; 4; 3), Максим Комаров (23; 1; 1), Тимур Кутупов (23; 0; 1), Юрий Никульшин (22; 3; 7), Алексей Москвитин (21; 1; 3), Дмитрий Степченков (23; 2; 9), Алексей Усьянцев (23; 5; 9), Владимир Фисенко (18; 3; 0), Владимир Чарыков (23; 12; 1), Алексей Шевченко (23; 11; 2), Максим Ширяев (14; 5; 1). В команде также выступали Алексей Белов (10; 2; 0), Денис Князев (2; 0; 0), Евгений Крячко (12; 3; 2), Виктор Осипов (2; 0; 0, Константин Пепеляев (7; 1; 0), Алексей Соколов (4; 0; 0), Александр Фишер (2; 0; 0),
- 18. «Саяны» (Абакан) (27 игроков): Дмитрий Атапин (16; −82; 0) − Виталий Ахмеров (15; 3; 2), Илья Болдыков (14; 6; 0), Василий Жаукенов (14; 6; 2), Егор Кохачёв (19; 0; 0), Иван Макаров (19; 1; 1), Антон Мартынов (12; 4; 0), Михаил Прокопьев (19; 0; 6), Алексей Селиванов (19; 0; 2), Алексей Терентьев (16; 0; 9), Артём Торточаков (13; 0; 1), Евгений Тюркин (19; 14; 2), Андрей Хлюпин (19; 9; 4). В команде также выступали Игорь Вангонин (1; 0; 0), Атон Комков (7; 0; 3), Евгений Кузнецов (7; 0; 0), Иван Кунстман (4; 0; 0), Виталий Лабун (7; 2; 1), Владимр Лештаев (10; 0; 0), Алмаз Миргазов (1; 0; 0), Александр Мишкелеев (2; 0; 0), Максим Мороз (4; 0; 0), Андрей Прокопьев (2; 0; 0), Василий Савин (7; 1; 0), Анатолий Старых (7; 2; 0), Максим Юренков (1; 0; 0) и вратарь Максим Юмин (5; −31; 0).
- 19. «Маяк» (Краснотурьинск) (22 игрока): Николай Митрошенко (4; −14; 0), Александр Морковкин (9; −55; 0) − Алексей Белов (9; 4; 0), Дмитрий Дерябин (6; 0; 0), Евгений Игошин (8; 0; 0), Михаил Коптий (8; 0; 3), Михаил Красиков (9; 8; 1), Алексей Курдюков (7; 0; 0), Григорий Липин (8; 1; 1), Дмитрий Липин (9; 1; 1), Кирилл Магасумов (6; 0; 0), Фёдор Миронов (8; 2; 2), Денис Непогодин (8; 0; 1), Роман Никитенко (9; 1; 0), Антон Оппенлендер (7; 1; 0),Максим Семёнов (7; 1; 0), Владимир Третьяков (9; 0; 0). В команде также выступали Глеб Верещагин (3; 0; 0), Сергей Ким (2; 0; 0), Александр Колягин (4; 0; 0), Михаил Селедков (2; 0; 0), Максим Шендлер (1; 0; 0).
- Первая цифра в скобках после фамилии игрока обозначает количество сыгранных матчей, вторая-количество забитых, (а для вратарей-пропущенных) мячей, а третья — количество голевых передач.
Лучший бомбардир — Сергей Обухов, «Динамо» (Москва) — 87 мячей.
По итогам сезона определён список 22 лучших игроков.
Напишите отзыв о статье "Чемпионат России по хоккею с мячом 2008/2009"
Примечания
- ↑ Федерация хоккея с мячом России. [old.rusbandy.ru/content.html@PageID=415 Чемпионат России по хоккею с мячом среди команд высшей лиги на сезон 2008/09 г.г.] (рус.). old.rusbandy.ru. Проверено 3 января 2016.
Ссылки
- [bandy.sport-express.ru/russia/2008-2009/ Результаты] на портале [sport-express.ru/ «Спорт-Экспресс»]
|
Портал «Хоккей с мячом» |
|---|
| ||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 5 мая 2012 года. |
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Отрывок, характеризующий Чемпионат России по хоккею с мячом 2008/2009
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
