Чемпионат СССР по футболу 1985 (первая лига, группа «А»)
Поделись знанием:
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Финальный этап чемпионата СССР 1985 года в первой лиге в группе «А» (за 1 — 12 места) был сыгран в два круга. Два лучших клуба - рижская «Даугава» и московский ЦСКА - вышли в переходный турнир. Лимит ничьих был равен 12.
Содержание
Итоговая таблица
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | И | В | Н | П | Г | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Даугава» Рига |  |
1:1 | 1:1 | 2:0 | 4:0 | 0:1 | 4:3 | 3:0 | 1:1 | 5:1 | 2:0 | 1:0 | 42 | 24 | 12 | 6 | 78‑35 | 60 |
| 2 | ЦСКА Москва | 1:1 | |
2:1 | 3:1 | 1:1 | 2:0 | 3:0 | 0:0 | 3:1 | 3:1 | 4:1 | 4:0 | 42 | 21 | 14 | 7 | 81‑37 | 54 |
| 3 | СКА «Карпаты» Львов | 4:2 | 1:1 | |
4:0 | 3:1 | 2:1 | 2:0 | 1:0 | 3:2 | 3:0 | 2:0 | 1:0 | 42 | 21 | 13 | 8 | 66‑44 | 54 |
| 4 | «Памир» Душанбе | 2:1 | 1:0 | 2:2 | |
1:0 | 2:0 | 2:0 | 3:1 | 1:0 | 3:0 | 4:2 | 2:0 | 42 | 21 | 10 | 11 | 59‑41 | 52 |
| 5 | «Колос» Никополь | 2:5 | 2:1 | 1:1 | 0:1 | |
1:0 | 2:1 | 1:0 | 4:0 | 2:1 | 2:1 | 1:0 | 42 | 20 | 6 | 16 | 52‑55 | 46 |
| 6 | «Локомотив» Москва | 2:3 | 1:2 | 4:0 | 4:1 | 2:0 | |
1:2 | 2:0 | 3:1 | 2:0 | 1:1 | 3:0 | 42 | 16 | 11 | 15 | 52‑51 | 43 |
| 7 | «Шинник» Ярославль | 1:2 | 1:1 | 3:0 | 0:0 | 0:1 | 2:2 | |
2:0 | 1:1 | 0:0 | 3:1 | 2:1 | 42 | 15 | 14 | 13 | 51‑53 | 42 |
| 8 | «Ротор» Волгоград | 0:2 | 0:5 | 1:1 | 2:1 | 3:0 | 3:0 | 1:2 | |
2:0 | 3:2 | 2:1 | 3:1 | 42 | 15 | 12 | 15 | 61‑56 | 42 |
| 9 | СКА Хабаровск | 0:0 | 0:5 | 2:3 | 1:0 | 2:2 | 0:0 | 2:0 | 1:1 | |
3:2 | 2:1 | 3:0 | 42 | 16 | 9 | 17 | 56‑68 | 41 |
| 10 | «Котайк» Абовян | 1:2 | 2:0 | 2:3 | 3:2 | 1:2 | 0:3 | 0:0 | 1:0 | 2:0 | |
3:2 | 2:0 | 42 | 16 | 5 | 21 | 54‑65 | 37 |
| 11 | «Динамо» Батуми | 2:2 | 0:2 | 1:1 | 0:0 | 2:0 | 2:2 | 2:1 | 3:2 | 0:1 | 2:2 | |
3:2 | 42 | 13 | 9 | 20 | 56‑71 | 35 |
| 12 | «Динамо» Ставрополь | 0:0 | 1:1 | 0:2 | 1:2 | 0:1 | 0:0 | 4:2 | 3:3 | 2:0 | 1:0 | 4:1 | |
42 | 13 | 7 | 22 | 35‑54 | 33 |
Матчи
| Дата | Тур | Команда 1 | Счёт | Команда 2 |
|---|---|---|---|---|
| 26.07.1985 | 5 | ЦСКА | 3:1 (0:1) | Памир |
| 29.07.1985 | 1 | Ротор | 3:1 (1:1) | Динамо (Ставрополь) |
| 29.07.1985 | 1 | Даугава | 2:0 (1:0) | Памир |
| 29.07.1985 | 1 | Котайк | 3:2 (1:2) | Динамо (Батуми) |
| 29.07.1985 | 1 | Шинник | 1:1 (1:0) | ЦСКА |
| 29.07.1985 | 1 | СКА Карпаты | 3:1 (0:1) | Колос |
| 01.08.1985 | 2 | Локомотив | 3:1 (2:1) | СКА |
| 01.08.1985 | 2 | Ротор | 2:1 (1:0) | Динамо (Батуми) |
| 01.08.1985 | 2 | Даугава | 1:1 (1:0) | ЦСКА |
| 01.08.1985 | 2 | Котайк | 2:0 (0:0) | Динамо (Ставрополь) |
| 04.08.1985 | 2 | Даугава | 1:1 (0:1) | СКА |
| 06.08.1985 | 3 | Локомотив | 2:0 (1:0) | Котайк |
| 06.08.1985 | 3 | Динамо (Батуми) | 2:1 (2:1) | Шинник |
| 06.08.1985 | 3 | ЦСКА | 1:1 (1:0) | Колос |
| 07.08.1985 | 3 | СКА | 1:1 (1:0) | Ротор |
| 07.08.1985 | 3 | Динамо (Ставрополь) | 0:0 | Даугава |
| 11.08.1985 | 4 | Динамо (Батуми) | 2:2 (1:0) | Даугава |
| 11.08.1985 | 4 | СКА | 3:2 (1:0) | Котайк |
| 11.08.1985 | 4 | Динамо (Ставрополь) | 4:2 (3:0) | Шинник |
| 11.08.1985 | 4 | Локомотив | 2:0 (1:0) | Ротор |
| 11.08.1985 | 4 | ЦСКА | 2:1 (0:0) | СКА Карпаты |
| 11.08.1985 | 4 | Памир | 1:0 (0:0) | Колос |
| 19.08.1985 | 5 | Памир | 2:0 (1:0) | Шинник |
| 19.08.1985 | 5 | Ротор | 3:2 (2:0) | Котайк |
| 19.08.1985 | 5 | СКА Карпаты | 1:0 (1:0) | Динамо (Ставрополь) |
| 19.08.1985 | 5 | Даугава | 0:1 (0:1) | Локомотив |
| 19.08.1985 | 5 | Колос | 2:1 (1:0) | Динамо (Батуми) |
| 22.08.1985 | 6 | СКА Карпаты | 2:0 (0:0) | Динамо (Батуми) |
| 22.08.1985 | 6 | Колос | 1:0 (0:0) | Динамо (Ставрополь) |
| 23.08.1985 | 6 | Котайк | 1:2 (0:1) | Даугава |
| 26.08.1985 | 6 | Локомотив | 4:0 (2:0) | СКА Карпаты |
| 26.08.1985 | 6 | Динамо (Батуми) | 0:0 | Памир |
| 26.08.1985 | 6 | Шинник | 1:2 (0:1) | Даугава |
| 29.08.1985 | 7 | Ротор | 1:2 (1:1) | Шинник |
| 29.08.1985 | 7 | Динамо (Ставрополь) | 1:2 (1:1) | Памир |
| 29.08.1985 | 7 | Локомотив | 2:0 (0:0) | Колос |
| 01.09.1985 | 8 | СКА | 2:2 (0:1) | Колос |
| 01.09.1985 | 8 | Котайк | 0:0 | Шинник |
| 06.09.1985 | 9 | Памир | 1:0 (0:0) | СКА |
| 06.09.1985 | 9 | СКА Карпаты | 3:0 (2:0) | Котайк |
| 06.09.1985 | 9 | Динамо (Батуми) | 3:2 (2:1) | Динамо (Ставрополь) |
| 06.09.1985 | 9 | Шинник | 2:2 (1:2) | Локомотив |
| 06.09.1985 | 9 | Колос | 1:0 (1:0) | Ротор |
| 09.09.1985 | 10 | Памир | 2:0 (2:0) | Локомотив |
| 09.09.1985 | 10 | СКА Карпаты | 1:0 (1:0) | Ротор |
| 09.09.1985 | 10 | Колос | 2:1 (1:1) | Котайк |
| 10.09.1985 | 10 | ЦСКА | 3:1 (0:1) | СКА |
| 17.09.1985 | 11 | Локомотив | 1:1 (1:0) | Динамо (Батуми) |
| 17.09.1985 | 11 | Ротор | 0:5 (0:3) | ЦСКА |
| 17.09.1985 | 11 | СКА | 3:0 (0:0) | Динамо (Ставрополь) |
| 17.09.1985 | 11 | Даугава | 1:1 (0:0) | СКА Карпаты |
| 17.09.1985 | 11 | Котайк | 3:2 (2:1) | Памир |
| 17.09.1985 | 11 | Шинник | 0:1 (0:1) | Колос |
| 20.09.1985 | 12 | Локомотив | 3:0 (0:0) | Динамо (Ставрополь) |
| 20.09.1985 | 12 | Ротор | 2:1 (1:0) | Памир |
| 20.09.1985 | 12 | СКА | 2:1 (0:1) | Динамо (Батуми) |
| 20.09.1985 | 12 | Шинник | 3:0 (2:0) | СКА Карпаты |
| 20.09.1985 | 12 | Котайк | 2:0 (2:0) | ЦСКА |
| 20.09.1985 | 12 | Даугава | 4:0 (1:0) | Колос |
| 23.09.1985 | 12 | Динамо (Ставрополь) | 1:1 (1:0) | ЦСКА |
| 24.09.1985 | 12 | Ротор | 0:2 (0:1) | Даугава |
| 26.09.1985 | 13 | Шинник | 0:0 | Памир |
| 27.09.1985 | 13 | Динамо (Батуми) | 2:2 (2:0) | Котайк |
| 27.09.1985 | 13 | СКА | 0:0 | Локомотив |
| 27.09.1985 | 13 | ЦСКА | 1:1 (0:1) | Даугава |
| 27.09.1985 | 13 | Динамо (Ставрополь) | 3:3 (1:1) | Ротор |
| 27.09.1985 | 13 | Колос | 1:1 (0:1) | СКА Карпаты |
| 30.09.1985 | 14 | Динамо (Батуми) | 3:2 (2:1) | Ротор |
| 30.09.1985 | 14 | Памир | 2:1 (1:0) | Даугава |
| 30.09.1985 | 14 | ЦСКА | 3:0 (1:0) | Шинник |
| 30.09.1985 | 14 | Динамо (Ставрополь) | 1:0 (1:0) | Котайк |
| 03.10.1985 | 6 | Шинник | 1:1 (0:0) | СКА |
| 06.10.1985 | 15 | Шинник | 3:1 (2:0) | Динамо (Батуми) |
| 06.10.1985 | 15 | Даугава | 1:0 (1:0) | Динамо (Ставрополь) |
| 06.10.1985 | 15 | СКА Карпаты | 1:1 (0:1) | ЦСКА |
| 06.10.1985 | 15 | Котайк | 0:3 (0:1) | Локомотив |
| 06.10.1985 | 15 | Ротор | 2:0 (2:0) | СКА |
| 06.10.1985 | 15 | Колос | 0:1 (0:0) | Памир |
| 09.10.1985 | 16 | СКА Карпаты | 4:0 (3:0) | Памир |
| 09.10.1985 | 16 | Даугава | 2:0 (1:0) | Динамо (Батуми) |
| 09.10.1985 | 16 | Шинник | 2:1 (2:1) | Динамо (Ставрополь) |
| 09.10.1985 | 16 | Ротор | 3:0 (2:0) | Локомотив |
| 09.10.1985 | 16 | Котайк | 2:0 (1:0) | СКА |
| 09.10.1985 | 16 | Колос | 2:1 (1:1) | ЦСКА |
| 15.10.1985 | 17 | Локомотив | 2:3 (0:1) | Даугава |
| 15.10.1985 | 17 | Памир | 1:0 (1:0) | ЦСКА |
| 15.10.1985 | 17 | СКА | 2:0 (1:0) | Шинник |
| 15.10.1985 | 17 | Динамо (Ставрополь) | 0:2 (0:2) | СКА Карпаты |
| 15.10.1985 | 17 | Котайк | 1:0 (0:0) | Ротор |
| 15.10.1985 | 17 | Динамо (Батуми) | 2:0 (1:0) | Колос |
| 18.10.1985 | 18 | Локомотив | 1:2 (1:2) | Шинник |
| 18.10.1985 | 18 | СКА | 0:0 | Даугава |
| 18.10.1985 | 18 | Динамо (Батуми) | 1:1 (0:1) | СКА Карпаты |
| 18.10.1985 | 18 | Динамо (Ставрополь) | 0:1 (0:0) | Колос |
| 21.10.1985 | 18 | ЦСКА | 2:0 (1:0) | Локомотив |
| 21.10.1985 | 8 | Памир | 2:2 (0:0) | СКА Карпаты |
| 25.10.1985 | 19 | Памир | 2:0 (0:0) | Динамо (Ставрополь) |
| 25.10.1985 | 19 | СКА Карпаты | 2:1 (1:1) | Локомотив |
| 25.10.1985 | 19 | ЦСКА | 4:1 (2:0) | Динамо (Батуми) |
| 25.10.1985 | 19 | Колос | 4:0 (3:0) | СКА |
| 25.10.1985 | 19 | Шинник | 0:0 | Котайк |
| 25.10.1985 | 19 | Даугава | 3:0 (1:0) | Ротор |
| 28.10.1985 | 20 | Памир | 4:2 (3:1) | Динамо (Батуми) |
| 28.10.1985 | 20 | СКА Карпаты | 3:2 (2:0) | СКА |
| 28.10.1985 | 20 | ЦСКА | 4:0 (2:0) | Динамо (Ставрополь) |
| 28.10.1985 | 20 | Колос | 1:0 (1:0) | Локомотив |
| 28.10.1985 | 20 | Шинник | 2:0 (1:0) | Ротор |
| 28.10.1985 | 20 | Даугава | 5:1 (0:0) | Котайк |
| 01.11.1985 | 20 | Динамо (Батуми) | 0:2 (0:2) | ЦСКА |
| 01.11.1985 | 7 | СКА | 2:3 (1:1) * | СКА Карпаты |
| 05.11.1985 | 21 | Локомотив | 1:2 (1:0) | ЦСКА |
| 05.11.1985 | 21 | Ротор | 1:1 (0:0) | СКА Карпаты |
| 05.11.1985 | 21 | СКА | 1:0 (1:0) | Памир |
| 05.11.1985 | 21 | Динамо (Ставрополь) | 4:1 (3:0) | Динамо (Батуми) |
| 05.11.1985 | 21 | Даугава | 4:3 (2:2) | Шинник |
| 05.11.1985 | 21 | Котайк | 1:2 (0:2) | Колос |
| 08.11.1985 | 22 | Локомотив | 4:1 (2:0) | Памир |
| 08.11.1985 | 22 | Котайк | 2:3 (1:3) | СКА Карпаты |
| 08.11.1985 | 22 | СКА | 0:5 (0:1) | ЦСКА |
| 08.11.1985 | 22 | Ротор | 3:0 (1:0) | Колос |
| 14.11.1985 | 23 | Памир | 3:0 (1:0) | Котайк |
| 14.11.1985 | 23 | СКА Карпаты | 4:2 (2:1) | Даугава |
| 14.11.1985 | 23 | ЦСКА | 0:0 | Ротор |
| 14.11.1985 | 23 | Динамо (Батуми) | 0:1 (0:1) | СКА |
| 14.11.1985 | 23 | Динамо (Ставрополь) | 0:0 | Локомотив |
| 14.11.1985 | 23 | Колос | 2:1 (1:0) | Шинник |
| 17.11.1985 | 24 | Динамо (Батуми) | 2:2 (1:1) | Локомотив |
| 17.11.1985 | 24 | СКА Карпаты | 2:0 (1:0) | Шинник |
| 17.11.1985 | 24 | ЦСКА | 3:1 (1:0) | Котайк |
| 17.11.1985 | 24 | Памир | 3:1 (2:0) | Ротор |
| 17.11.1985 | 24 | Динамо (Ставрополь) | 2:0 (0:0) | СКА |
| 17.11.1985 | 24 | Колос | 2:5 (0:2) | Даугава |
Напишите отзыв о статье "Чемпионат СССР по футболу 1985 (первая лига, группа «А»)"
Примечания
Ссылки
- [wildstat.ru/p/2092/ch/URS_2_1985_A/stg/all/tour/all Результаты на WildStat.ru]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат СССР по футболу 1985 (первая лига, группа «А»)
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
