Чжунду

Чжунду (кит. 中都, букв. «Центральная столица») — столичный город чжурчжэньского государства Цзинь. Располагался на территории современного пекинского района Сюаньу.

История

После того, как цзиньский военачальник Ваньянь Дигунай убил императора Си-цзуна и сам занял трон, то в четвёртом месяце третьего года правления под девизом «Тяньдэ» (1151 год) он издал эдикт о переносе столицы из Шанцзина в Наньцзин. Отстроить новую столицу император поручил министрам Чжан Хао и Су Баохэну. Взяв за основу планировку северосунской столицы Бяньлян, они полностью перестроили Наньцзин, расширив его на восток, запад и юг. Два года спустя строительство, в котором участвовало до 800 тысяч рабочих и до 400 тысяч солдат, было завершено, и в третьем месяце пятого года правления под девизом «Тяньдэ» (1153 год) состоялся официальный перенос столицы. Город при этом был переименован из «Наньцзин» («Южная столица») в «Чжунду» («Центральная столица»), а его полным официальным наименованием стало Чжунду Дасинфу (кит. 中都大兴府). Цзинь скопировало существовавшую в предшествующем ему государстве Ляо систему из пяти столиц, и помимо Центральной столицы в нём были ещё Северная (современный уезд Нинчэн, что в Чифэне во Внутренней Монголии), Южная (современный Кайфэн), Восточная (современный Ляоян) и Западная (современный Датун) столицы.

В 1215 году Чжунду был взят войсками Чингисхана. Монголы полностью уничтожили город. Полвека спустя хан Хубилай построил в этих местах свою столицу Ханбалык.

Описание

Город имел вид прямоугольника, периметр которого, согласно современным обмерам, составлял около 20 км. Стены сегодня возвышаются на 4,5 м при толщине в основании 18,5 м. Сеть улиц делила внутреннюю часть города на районы и кварталы, 12 ворот в крепостной стене являлись естественными окончаниями проспектов. Внутри столицы был построен внутренний город, стены которого (с пятью воротами) тянулись примерно на 5,5 км. На территории внутреннего города располагались императорский дворец и важнейшие государственные учреждения. В самом городе было много дворцов, храмов, палат и торговых заведений. Один из источников того времени так описывает Чжунду:

Стены по периметру достигали 75 ли; 12 ворот — с каждой стороны по трое… Южные ворота цитадели имели надвратную многоэтажную башню. Зрелище внушительное. Трое ворот стоят в одну линию… По углам высятся многоярусные башни. Черепица на них глазурированная, золочёные гвозди, красные двери, пять ворот стоят друг за другом.

В 1192 году министр при беседе с императором сказал, что столица

величественна и красива, внутри и вне её много садов и рощ для рассеяния дум царских, а поблизости в горах и около вод есть звери и птицы, которых достаточно для упражнения в охоте.

Отрывок, характеризующий Чжунду

Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.