ДПП (NN)

ДПП (NN)
Диалектика Переходного Периода из Ниоткуда в Никуда
Обложка первого издания
Автор:	Виктор Пелевин
Язык оригинала:	русский
Дата первой публикации:	2003
[pelevin.nov.ru/texts/ Электронная версия]

«ДПП (nn) (Диалектика Переходного Периода из Ниоткуда в Никуда)» — книга Виктора Пелевина, авторский сборник, большую часть которого составляет пятый роман «Числа», а остальное — связанные с ним по содержанию или смыслу повести и рассказы. Книга впервые издана в 2003 году. Это первый роман автора после некоторого перерыва, так как предыдущий роман — «Generation «П»» — вышел в 1999 году.

Состав сборника

• Элегия 2

Мощь Великого

• Числа (роман)
• Македонская критика французской мысли (повесть)
• Один вог (рассказ)
• Акико (рассказ)
• Фокус-группа (рассказ)

Жизнь замечательных людей

• Гость на празднике Бон (рассказ)
• Запись о поиске ветра (рассказ)

Сюжет

Роман «Числа»

Роман «Числа» рассказывает о жизни советского мальчика Стёпы, прибегающего к помощи магии чисел. Сперва он выбрал в качестве числа-покровителя семёрку, но затем изменил свой выбор в пользу числа 34. Во-первых, семёрке «поклонялись» многие известные личности, и Стёпа оценивал свои шансы «быть услышанным» числом 7 как минимальные. Во-вторых, сумма 3 и 4 даёт ту же семёрку. Впоследствии, всегда руководствуясь своим числом и его особенностями, Стёпа стал предпринимателем, а в пост-советский период и очень успешным банкиром. Судьба сводит его и с проявлениями вражеского числа 43, которое является антиподом числа 34. И, что ещё хуже, Стёпа обнаружил, что другой российский банкир, в той же весовой категории и вращающийся в схожих кругах, выбрал число 43 в качестве своего личного покровителя. Встреча с этим человеком была предсказана ему задолго до того ясновидящей. Когда Стёпе исполняется 43 года, это обстоятельство приносит ему массу неприятностей, ставит его в крайне неудобные ситуации, и подрывает баланс его внутреннего мира.

Произведение, как и многие другие романы Пелевина, пестрит параллелями с явлениями современной культуры. Например, Мюс Джулиановна (женщина Стёпы) отождествляет и себя, и его с покемонами, а сотрудник ФСБ отождествляет себя с джедаем.

Прочие части сборника

«Элегия 2» содержит поэзию, в сборнике смотрящуюся прологом или эпиграфом к роману «Числа».

«Македонская критика французской мысли» является повестью, рассказывающей о деятельности упоминающегося в романе «Числа» человека, известного как Кика (Насых Насратуллаевич Нафиков). Прозвище получено от названия немецкого детского телеканала KI.KA. Кика был сыном нефтяного магната, на свой лад критиковал французскую философию, и создал в цехе башмачной фабрики под Парижем то, что один из полицейских впоследствии сравнил с какой-то эфиопской «Матрицей», съёмочной площадкой садомазохистского порноблокбастера, или той частью ада, которую у Данте не хватило бесстыдства описать.

Рассказ «Акико» описывает коммуникацию пользователя с веб-сайтом, специализирующегося на киберсексе, причём только ту часть диалогов, которая исходит с самого сайта. В рассказе упоминается «пятое главное управление» — проводится параллель с «пятым главным управлением по борьбе с терроризмом в интернете», в которое в конце романа «Числа» переходит из четвёртого управления сотрудник ФСБ Лебедкин.

Рассказ «Фокус-группа» повествует о первом опыте в загробном мире. С недавно умершими общается весело настроенное «Светящееся существо». Существо упоминает некоего человека с белыми чулочками и ослиными ушами на тесёмке — намёк на персонажа романа «Числа», умершего именно в таком виде.

В двух рассказах из раздела «Жизнь замечательных людей» — «Гость на празднике бон» и «Запись о поиске ветра» — речь идёт о восточной философии.

См. также

• Нумерология

Отрывок, характеризующий ДПП (NN)

Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.