Чёртов мост

Чёртов мост (нем. Teufelsbrucke) — название трёх мостов через реку Рёйс в Швейцарии близ селения Андерматт, в Альпах, в 12 км к северу от перевала Сен-Готард.

Деревянный мост у Андерматта существовал с 1230 по 1707 год. Первый каменный мост был перекинут через ущелье Рёйс в 1595 году. По преданию, давшему название мосту, местным жителям долгое время никак не удавалось построить мост, так как бурный поток сносил все время возобновлявшуюся постройку. Тогда в сговор со строителями вступил чёрт. Он предложил помочь в строительстве моста, с тем условием, что заберёт душу первого, кто перейдет по мосту. Мост был построен, однако местные жители перехитрили чёрта, пустив по мосту козлёнка. В память о легенде на скале возле Чёртова моста красной краской были нарисованы чёрт и козлёнок. Эти изображения сохранились до сих пор. Чёртов мост представлял собой узкую каменную арку длиной около 25 метров, переброшенную над ущельем на высоте 22 — 23 метра над бурным грохочущим потоком.

Переход русской армии и память о нём

В 1799 году в ходе Швейцарского похода Суворова русские войска, продемонстрировав высокое тактическое искусство и героизм, с боем прошли по Чёртову мосту. Дорога вдоль реки Рёйс от деревни Урзерн к Чёртову мосту проходила через узкий (шириной до 3-х метров) туннель «Урзернская дыра» длиной около 60 метров, оборонявшийся французским отрядом. Русские воины сумели обойти туннель по горам и по ущелью реки и, внезапно появившись с противоположной стороны туннеля, разгромили французский отряд. Французские войска, находившиеся на противоположном берегу, начали разрушать мост.

«Войска Вашего Императорского Величества — писал Суворов в реляции Павлу I, — прошли через тёмную горную пещеру, заняли мост, удивительной игрой природы из двух гор сооружённый и проименованный Тейфельсбрюкке. Оный разрушен неприятелем. Но сие не останавливает победителей, доски связываются шарфами офицеров, по сим доскам бегут они, спускаются с вершины в бездны и, достигая врага, поражают его всюду… Утопая в скользкой грязи, должно было подыматься против водопада, низвергавшегося с рёвом и низрывавшего с яростью страшные камни и снежные и земляные глыбы, на которых много людей с лошадьми летели в преисподние пучины…»

Русские солдаты разобрали находившийся поблизости сарай. Офицеры, возглавляемые братьями Мещерским-первым и Мещерским-третьим, связали доски офицерскими шарфами и накрыли ими провал, образовавшийся в арке, в то время, как егеря вели перестрелку с противником, находившимся на противоположном берегу. Первым, ступившим на эту перекладину, был Мещёрский-третий. Он был смертельно ранен и упал в пропасть, успев сказать: «друзья, не забудьте меня в реляции». Форсировавшие за ним под огнём противника Чёртов мост русские войска отбросили французов. Затем Чёртов мост в течение нескольких часов был отремонтирован более капитально и к 16 часам по нему начали переправляться главные силы Суворова. В 1888 году этот мост, простоявший почти три столетия и помнивший Швейцарский поход Суворова, рухнул. От него сохранились остатки левобережных опорных сооружений, напротив которых находится так называемая «французская площадка», на которой был разгромлен французский отряд, оборонявший выход из Урзернской дыры. Однако ещё в 1830 году рядом с ним был построен новый мост, который так же стал называться «Чёртов мост». Наконец, в 1955 году рядом со вторым мостом, который стоит и ныне, был открыт современный автотранспортный «Чёртов мост».

В 1982 году в Швейцарии к столетию открытия Сен-Готардского туннеля была отчеканена серия памятных медалей из золота и серебра. Одна из них посвящена переходу русских войск через Чёртов мост. На ней изображены русские солдаты, ворвавшиеся со знаменем в руках на Чёртов мост. Надпись по обводу: «Сражение за Чёртов мост. 1799 год.»

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Чёртов мост

Отрывок, характеризующий Чёртов мост

В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.