Шеф (король)

Шеф (традиционное произношение) или Шиф (современное произношение), др.-англ. Sceaf или Scef (слово соответствует совр. англ. sheaf, сноп, вязанка) — легендарный король одного из племён англов во времена их проживания в Северной Германии (то есть до их вторжения в Британию), упоминаемый в английских легендах как один из предков английской королевской династии (до норманнского завоевания). Был якобы найден ребёнком в пустой лодке, которую выбросило на берег моря. Искажённые варианты написания имени: Sceafa, Seskef, Strephius. Стал также героем поэмы Толкина, который модернизировал написание его имени (Шив, Sheave), и трилогии Г. Гаррисона «Крест и корона».

Источники

Король лангобардов Скеафа упоминается в староанглийской поэме «Видсид» (Widsith), строка 32, в перечне известных королей. Впрочем, другие хроники, относящиеся к лангобардам, скорее опровергают ео существование.

Кроме того, Шеф упоминается в полулегендарных хрониках-родословных английских королей, возводивших их род к Вотану и его предкам. Одним из предков Вотана считался некий Гет или Гит (Geat), среди дальних потомков которого упоминался и Шеф. Вот что пишет в своей «Хронике» английский историк Этельверд (Æthelweard):

Этот Шеф (Scef) прибыл в лёгкой лодке на остров океана, именуемый Скани (Scani), вокруг него лежали доспехи, и он был очень молодым мальчиком, неизвестным обитателям этой земли. Но он был принят ими, о нём позаботились, как о собственном ребёнке, и впоследствии его избрали королём, и потомком его семьи был король Этельвульф (Æthelwulf).

Уильям из Мэлмсбери в своей Gesta regum anglorum писал:

… Шеф (Sceaf), который, как некоторые утверждают, был выброшен на некий остров в Германии, именуемый Скандза (Scandza), о котором пишет Иордан (Jornandes), историк готов — маленький мальчик в лодке, без сопровождающего, с горстью зерна у изголовья, из-за чего его и назвали Шеф (Sceaf), то есть «сноп»; и в связи с его необычным появлением он был хорошо принят людьми той страны, получил хорошее воспитание, и в более зрелом возрасте царствовал в городе Шлезвиге, который сейчас называется Хедебю/Хайтеби (Hedeby/Haithebi), в той стране, откуда англы пришли затем в Британию, и которая находится между саксами и готами.

Шеф неизвестен иным источникам, кроме британских, за исключением упоминания в прологе к «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона, которое является явным заимствованием из английских источников.

Ссылки

• [www.heorot.dk/beowulf-rede-notes.html Slade, Benjamin Beowulf on Steorarume, Explanatory Notes]

Отрывок, характеризующий Шеф (король)

– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.