Шкляр, Николай Григорьевич

Николай Шкляр
Дата рождения:	1878(1878)
Место рождения:	Могилёв
Дата смерти:	1952(1952)
Гражданство:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Род деятельности:	детский писатель

Никола́й Григо́рьевич Шкляр (14 апреля 1878 — 23 января 1952) — русский советский детский писатель, драматург.

Биография

Родился в 1878 году в Могилеве в семье железнодорожного инженера. Окончил Могилевскую мужскую гимназию в 1895 году. Переехав в Москву, окончил юридический факультет Московского университета. В начале 1900-х годов женился на дочери могилевского священника Екатерине Крыловой. Имел чин присяжного поверенного.

В Москве Н. Г. Шкляр принимал активное участие в Литературном обществе «Среда», в который также входили Викентий Вересаев, Александр Куприн, Иван Бунин, Максим Горький и др. Был также действительным членом общества свободной эстетики. Н. Г. Шкляра и Ивана Бунина до 1917 года связывало не только участие в литературном кружке, но также и дружеские отношения, продолжавшиеся в виде переписки и после эмиграции Бунина. В частности, Бунин в письме Горькому пишет:

«Шлет Вам новый рассказ — по моему чудесный — Николай Григорьев Шкляр. Очень прошу Вас — обратите на него внимание. Сердечно Ваш — Ив. Бунин»

Первые опубликованные произведения Николая Шкляра в жанре детской сказки были тепло приняты читателями.

Н. И. Сац вспоминает :

"Первый спектакль, который я организовала для них в Грузинском народном доме 7 июня 1918 года, забыть не могу. Пьесу «Бум и Юла» Н. Шкляра по моей просьбе поставила все та же замечательная артистка Художественного театра С. В. Халютина. <…> Мальчик Бум и девочка Юла ходят по дворам в поисках подаяния. Бум играет на скрипке. Юла танцует. Но в сказке все возможно, и они попадают во дворец короля. <…> После окончания спектакля дети долго, как завороженные, ходили вокруг Грузинского народного дома, подбегали к разгримировавшимся артистам, с сияющими глазами спрашивали: «Когда будет еще?!»

Участник Книгоиздательства писателей в Москве.
В 1922 году в Харьковском русском драматическом театре была поставлена пьеса Николая Шкляра «Мыльные пузыри», музыку к которой написал молодой композитор Исаак Дунаевский. В 1934 году Николай Шкляр — делегат Первого съезда советских писателей.В архиве НКВД имеются цитаты из частных разговоров участников этого съезда, в том числе Н. Шкляра

«Что бы там ни говорили, а основное дело сделано: поскольку с трибуны съезда прозвучали на весь мир такие замечательные речи, как речи Эренбурга, Олеши и Пастернака, доказывающие, что настоящая литература, наперекор стихиям, жива, постольку в дальнейшем эта струя живого, неказенного слова будет пробиваться, все крепче противостоя мертвящему шаблону того, что называется «пролетарской литературой».

Дружеские отношения связывали также Н. Г. Шкляра с Сергеем Михалковым, Константином Симоновым. Сохранилась его переписка с писателями Вересаевым и Шкловским.

За 2 года до смерти автора, повесть Николая Шкляра «Свет» была внесена в список запрещенной в СССР литературы (Приказ № 380. М., 1950. Св. список — 1961. Возвр.: Приказ № 40. М., 1988. ВП-1993.) Формальная причина запрета — контрреволюционные частушки в тексте произведения.

Возрождение интереса к творчеству Н. Г. Шкляра возникло только спустя 100 лет с момента публикации его первых произведений, так например в 2006 году Самарский студенческий театр СамГАПС представил на фестивале премьеру: новый спектакль по пьесе Шкляра «Бум и Юла».

К столетию первого издания «Летней сказочки» Н. Шкляра («Про малюточек под елочкой и лесного шпыря, про листвянок и дуплянок, лесовичков, моховичков и про весь народ мурзиличий») издательством «Покидышев и Сыновья» в 2011 году издана аудиокнига в сборнике «По дорогам сказок».

Н. Г. Шкляр похоронен на Новодевичьем кладбище.

Дети

• Галина Николаевна Шкляр, (1905—1958) (в замужестве Шаскольская)
• Татьяна Николаевна Шкляр, (1910—1959) Кандидат биологических наук, доцент, мастер спорта, актриса кино

Произведения

• Шкляр Н. Г. Неведомое царство. Сказка феерия в 3-х действиях и 7-ми картинах. М. 1905
• Шкляр Н. Г. Песня феи. Сказка в 3-х действиях, в сборнике «Вестник воспитания»,Том 16,Выпуски 7-8, 1905
• Над жизнью : Пьеса в 4 д. Москва: лит. Театр. б-ки С. Ф. Рассохина, 1907.
• [img381.imageshack.us/img381/8976/nb194327bm0.jpg Шкляр Н. Г. Летняя сказочка про малюточек под елочкой и лесного шпыря, про листвянок и дуплянок, лесовичков, моховичков и про весь народ мурзиличий Москва: Д. И. Тихомиров, 1911]
• [crivelli.livejournal.com/712429.html Шкляр Н. Г. Рис. М. Щеглова / Авиационная неделя моего детства Москва: тип. т-ва И. Сытина, 1913]
• [ju-ta-color.livejournal.com/35714.html Шкляр Н. Г. У царевны Динь : Сказка / Н. Шкляр; Рис. Н. Бартрам, А. Хотяинцовой, М. Щеглова Москва: И. Д. Сытин, 1913]
• Петровский Г. И. «Дремка» (Колыбельная песня) Для низкого голоса с сопровождением фортепиано. Слова Н.Шкляра, Киев 1913, Типография Чоколова
• Шкляр Н. Г. Сказка о прекрасном короле Альберте. рис. М. Щеглова М. 1915
• Шкляр Н. Г. У истоков сердца / Журнал «Летопись», 1916 № 3
• Шкляр Н. Г. Бум и Юла. Сказка про вольных уличных музыкантов и добрейшего короля. Сказка в 4-х действих и 5-ти картинах, Детский альманах. М.; Пг. Творчество. 1917
• Слово. Сборник восьмой. Бунин, Тургенев, Тренев, А.Толстой, А.Кипен, Б.Зайцев, Н. Шкляр. М., Книгоиздательство писателей в Москве. 1918 г.
• Шкляр Н. Г. Мыльные пузыри (Огнеголовый). Романтическое представление о Тонио Огнеголовом, сыне комедианта Джакоппо, об его судьбе, жизни, выдуманных им представлениях, о постигшей его любви, о его смерти, и о тяжбе его с богом, которая осталась неразрешенной и до сего дня. М. 1922
• Шкляр Н. Г. Соловей (пьеса в стихах, по Андерсену) М. 1922
• Шкляр Н. Г. Синдикаты. По материалам Совета Синдикатов М.,1924
• Шкляр Н. Г. Свет. Повести и рассказы. М. «Федерация». 1929
• Шкляр Н. Г. Рабиндранат Тагор. Очерк. — Красная нива, 1930, № 28, стр. 13. 983
• Шкляр Н. Два чуда, рассказ. Библиотека Журнала Новый Мир 1930 V—162.
• Шкляр Н. Г. Заповедное место. Повести и рассказы. М. Федерация 1931
• Шкляр Н. Г. Чёрное озеро, Сборник рассказов. М, Молодая Гвардия, 1934.
• Шкляр Н. Г. Страна молодежи (Повести и рассказы) М. Полиграфкнига 1934
• Шкляр Н. Г. Золотой ключик, «Детская литература», 1936, № 12, с. 39)
• Шкляр Н. Г. Большая жизнь (Народная учительница). Повесть о жизни и работе народной учительницы Ю. М. Савельевой. М. 1939
• Шкляр Н. Г. Повесть о зоопарке. Люди. Дела. Достижения. М. Детиздат 1935
• Шкляр Н. Г. Сокровища болот. Очерки о торфе М. Госэнергоиздат 1945

Ссылки

• [www.rgali.ru/showObject.do?object=133131378 РГАЛИ]

Отрывок, характеризующий Шкляр, Николай Григорьевич

Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.