Ында-Сылласе
Город
Показать/скрыть карты
|
Ында-Сылласе[1] (амх. እንዳስላሴ, или Шире) — город на севере Эфиопии, в регионе Тыграй. Входит в состав Северо-Западной зоны[en].
История
Одно из наиболее ранних упоминаний о городе относится к периоду правления негуса Давида I (1382—1413)[2]. Город и его окрестности за свою историю несколько раз становились ареной военных столкновений. 29 февраля 1936 года в окрестностях Ында-Сылласе произошло сражение, являющееся одним из эпизодов Второй итало-эфиопской войны. Битва закончилась победой итальянской армии. Также за город велись бои во время Гражданской войны 1974—1991 годов.
Географическое положение
Город находится в центральной части региона, на высоте 1952 метров над уровнем моря[3]. Ында-Сылласе расположен на расстоянии приблизительно 140 километров к северо-западу от Мэкэле, административного центра региона, и на расстоянии приблизительно 560 километров к северо-северо-западу (NNW) от Аддис-Абебы, столицы страны.
Население
По данным Центрального статистического агентства Эфиопии на 2007 год численность населения города составляла 47 284 человек, из которых мужчины составляли 46,25 %, женщины — соответственно 53,75 %. В конфессиональном составе населения 85,11 % составляют последователи эфиопской православной церкви; 14,67 % — мусульмане[4].
Согласно данным переписи 1994 года численность населения Ында-Сылласе составляла 25 269 человек.
Транспорт
В окрестностях города расположен одноимённый аэропорт[en] (IATA: SHC)[3].
Напишите отзыв о статье "Ында-Сылласе"
Примечания
- ↑ Эфиопия. Справочная карта (масштаб 1:2 500 000). — ГУКГ, 1977
- ↑ G.W.B. Huntingford, The Historical Geography of Ethiopia from the first century AD to 1704 (London: The British Academy, 1989)
- ↑ 1 2 [www.fallingrain.com/world/ET/53/Inda_Silase.html Inda Silase, Ethiopia Page] (англ.). Fallingrain Global Gazetteer. Проверено 5 сентября 2013.
- ↑ [www.csa.gov.et/index.php?option=com_rubberdoc&view=doc&id=275&format=raw&Itemid=521 Census 2007 Tables: Tigray Region], Tables 2.1, 2.4, 2.5 and 3.4.
|
Это заготовка статьи по географии Эфиопии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Ында-Сылласе
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
