Эбису

Эбису — один из семи богов удачи, бог рыбалки и труда, а также хранитель здоровья маленьких детей. Единственный из семи имеет японское происхождение.

Первенец Идзанаги и Идзанами, родился без костей (а в некоторых мифах и без ног и рук) из-за неполного соблюдения свадебного ритуала матерью. При рождении его назвали Хирако, что в переводе с японского значит «головастик». Перед своим трехлетием Хирако был унесен в море на тростниковой лодке, которую после долгих странствий по волнам выбросило на берег Хоккайдо, где он был подобран айном Эбису Сабуро. Преодолевая многие трудности Хирако вырастил себе ноги и руки (а возможно и остальные недостающие части тела) и в три года превратился в бога Эбису.

Эбису немного глуховат, но жизнерадостен и доброжелателен, поэтому его часто называют смеющимся богом.

Обычно изображается в высокой шляпе с удочкой в руках и большой рыбой.

Часто изображения Эбису встречаются в специальных ресторанах, где подают рыбу фугу.

В честь бога Эбису ежегодно в двенадцатый день месяца Каннадзуки (месяца без богов) проводится фестиваль. В этот месяц все восемь миллионов ками собираются в храме Идзумо Тайся, и только Эбису, по причине своей глухоты, не слышит приглашений и поэтому продолжает принимать подношения и отвечать на просьбы.

Эбису совместно с Дайкоку стали покровителями владельцев маленьких магазинчиков. В некоторых версиях мифа их называют отцом и сыном или учителем и подмастерьем.

Эбису, Дайкоку и Фукурокудзю также именуют «тремя богами успеха».

Отрывок, характеризующий Эбису

– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n'etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l'ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.