Эллиль-надин-аххе

Эллиль-надин-аххе (Enlil-nādin-ahe; букв. «Эллиль дал брата»; или Enlil-šuma-uṣur (^dEn-LÍL-MU-ŠEŠ); ^dBE-MU-ŠEŠ в более поздних текстах) — последний кассийский царь Вавилонии, правил приблизительно в 1160 — 1157 годах до н. э.

Эллиль-надин-аххе возглавил восстание против Кутир-Наххунте и объявил себя царём Вавилона. Восстание в стране бушевало почти три года. Кутир-Наххунте действовал ещё более беспощадно, чем его отец. Вавилон и его святилища были разрушены. Эллиль-надин-аххе был взят в плен и уведен в Элам. Туда же, согласно пророчеству о Мардуке, переправили и новую статую Мардука, заменившую прежнюю увезенную в Ассирию ещё Тукульти-Нинуртой I. Вскоре Кутир-Наххунте удалился в Элам, видимо, чтобы занять престол умершего отца, но в Вавилоне остался эламский наместник.

Правил 3 года (царский список A). Кроме царского списка он известен по одному пограничному камню (kudurru) и из экономического текста.

Литература

• История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Часть 1. Месопотамия / Под редакцией И. М. Дьяконова. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1983. — 534 с. — 25 050 экз.
• [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/1.htm Древний Восток и античность]. // [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/0.htm Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт.] / Автор-составитель В. В. Эрлихман. — Т. 1.

III Вавилонская (Касситская) династия
Предшественник: Забаба-шум-иддин	царь Вавилона ок. 1160 — 1157 до н. э.	Преемник: Мардук-набит-аххи-шу

Отрывок, характеризующий Эллиль-надин-аххе

Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.