Юридики в Великом княжестве Литовском
Юридики в Великом княжестве Литовском (польск. jurydyka, от лат. iuridicus ― судебный, ius [iuris] ― право и dicere ― говорить) ― административно-независимые, обособленные части городов и предместий в Великом княжестве Литовском, на которые не распространялась административная и судебная власть местного самоуправления.
Обычно такие территории принадлежали крупным магнатам-помещикам или монастырям, со временем становясь центрами ремесленничества и торговли.
Возникли в Западной Европе в XV веке как результат принудительного переселения крепостных на господские и монастырские земли или добровольного переселения горожан на них. Помещик приобретал участки земли в городских пределах или в предместьях. Эта собственность выпадала из-под контроля королевского и городского управления.
В Великом княжестве Литовском нередко господские предместья приобретали характер местечек с собственными формами самоуправления.
Первые сведения о юридике в ВКЛ относятся к XV в. в грамотах городу Бресту[1].
После Люблинской унии 1569 юридики содействовали расширению монастырских владений в ВКЛ и, следовательно, большему влиянию католической церкви.
Иногда местные власти, пользуясь юридиками, допускали произвол по отношению к горожанам. Так, в 1615 году часть жителей Мозыря подчинялась управлению замка, ставшему взимать с мещан незаконные налоги. Возмущенные горожане подняли восстание, ворвались в замок, убили нескольких чиновников. Они избрали войта, расширили льготы магдебургского права на всех мещан. Власть в Мозыре перешла к городскому магистрату. В 1622 году королевский суд признал отдельные требования мозырчан[2].
Жители Кричева обратились к королю Речи Посполитой Владиславу IV Вазе о ликвидации юридик и получении магдебургского права. В августе 1633 года город получил привилей, по которому отменялись все юридики как частные, так и монастырские.
По инвентарю 1641 года в Витебске, например, было 28 юридик. Крупнейшие из них по количеству домов: юридика униатского митрополита Киевского и Полоцкого Антония Селявы (180 домов по всему Витебску), юридика витебского земского судьи Самуила Староселського (112 домов), юридика пана Андрея Рамши (50 домов), юрилика виленской капитулы (27 домов), юридика витебского стольника Христофора Храповицкого (21 дом). В частной юрисдикции Витебска, таким образом, находилось 62 % домов[3].
В части Киевщины, отошедшей к Польше, во второй половине XVII века магнатские и монастырские города составляли почти 90 %, на Волыни около 88 % всех городов.
Киев, например, административно вообще почти весь делился на юридики до конца XVIII в., территориальной единицей которых был церковный приход. Например, в приходе Бискупщины под юрисдикцией католического бискупа проживали сотни ремесленников и торговцев, платящие налоги не городу, а бискупу. Не платили также налог в городскую казну и 4 корчмы в Бискупщине, приносящие 1200 злотых годового дохода. Обладали юридиками и православные Киево-Печерский, Софийский, Успенский монастыри[4].
В истории Гродно также известные крупные юридики, принадлежавшие двум униатским монастырям[5].
Жировицкий монастырь получил от Льва Сапеги юридики и несколько деревень с крестьянами[6].
Для горожан и жителей местечек юридики имели ряд и положительных сторон. Прежде всего, поскольку дома и земли магнатов освобождались от налогообложения, мещанину выгоднее было передать право собственности на свой дом и земельный участок магнату, оставаясь владельцем переданной недвижимости, иметь сады и покосы. Поскольку население юридик в основном составляли ремесленники и торговцы (и лишь в меньшей степени огородники), то неподвластность их королевскому и местному налоговому законодательству приобретала ещё большее значение. Причем в ВКЛ юридики не переросли в самоизоляцию, в самостоятельные рынки, как это произошло в некоторых городах Польши.
Поскольку юридики по мнению властей тормозили хозяйственное развитие и единый порядок управления, препятствовали сословной консолидации горожан, польский сейм 1764 года ликвидировал их.
В ВКЛ юридики отменены после присоединения к Российской империи, согласно жалованной грамоте городам 1785 года. Частные города выкупались российским правительством, а находившиеся в залоге у магнатов городские юридики отходили казне. Окончательно юридики ликвидированы в 1791 году.
Юридики ― существенный элемент социально-экономической жизни ВКЛ. Они во многом определили структуру городского и местечкового населения Украины и Белоруссии, дальнейшее развитие городов.
Напишите отзыв о статье "Юридики в Великом княжестве Литовском"
Примечания
- ↑ [samlib.ru/s/sredin_n_e/kopysski.shtml Копысский З. Ю. Социально-политическое развитие городов Белоруссии в XVI-первой половине XVII в. ― Мн., Наука и техника, 1975]
- ↑ Никитин А. С., Зальцман Е. Е. Мозырь: историко-экономический очерк. ― Мн, 1973
- ↑ Витебск: Энциклопедический справочник. / Гл. редактор И. П. Шамякин. — Мн.: БелСЭ им. П. Бровки, 1988
- ↑ Киевский Подол ХVII ― ХVIII ст.: Автореф. дис… канд. іст. наук: 07.00.04 / О. О. Попельницька / НАН Украины. Ін-т археологии. ― К., 2002; [kiev-history.com.ua/index.php?option=com_content&view=article&id=95:2011-02-24-13-35-57&catid=21:2011-02-04-22-12-56&Itemid=31 Киевская митрополия и монастырские юридики]
- ↑ [www.sigcess.grodno.by/html/grodno.php Гродно]
- ↑ [pawet.net/library/history/bel_history/marozava/98/5/01/%D0%96%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%86%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%8B%D1%80%D1%8C.html К истории Жировицкого монастыря]
Литература
- Грицкевич А. П. Частновладельческие города Белоруссии в XVI—XVIII вв. (социально-экономическое исследование истории городов). — Мн.: Наука и техника, 1975.
- Довгялло Д. И. К истории православной западнорусской церкви. ― Вильна, 1908.
- Івановська О. П. Звичаєве право в Україні. Етнотворчий аспект. Навчальний посібник. — К.: УВПК «ЕксОб», 2002.
- [be-tarask.wikipedia.org/wiki/%D0%AF%D1%84%D1%80%D1%8D%D0%BC_%D0%9A%D0%B0%D1%80%D0%BF%D0%B0%D1%87%D0%BE%D1%9E Карпачёв А.М.] Феодальные юридики в королевских городах Белоруссии XVII–XVIII веков (К вопросу о формах землевладения в городах Речи Посполитой) // Советское славяноведение. 1968. № 6. С. 27–38.
- Сапунов А. П. Витебская старина. Том 1. — Витебск, 1883.
- Сас П. М. Феодальные города Украины в конце ХV — 60-х годах ХVІ в. ― М., 1976.
- Капыскі Э. Ю. Юрыдыкі // Беларуская ССР: Кароткая энцыклапедыя. У 5-і т. — Т. 1. — Мн.: Гал. рэд. БелСЭ, 1978. — С. 738.
- Кіселичник В. Про надання українським містам у ХІV — ХVІІ ст. Магдебурзького права // Право України. 1996. № 3. С. 82-84.
Ссылки
- [www.gistoryja.ru/vtoraya-polovina-XVI-konec-XVIII-v/25-gorodskaja-zhizn-vo-vtoroj-polovine-xvi-pervoj-polovine-xvii-v.php Города и торговля во второй половине XVI — первой половине XVII в. на белорусских землях]
- Jurydyki Warszawy
Отрывок, характеризующий Юридики в Великом княжестве Литовском
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
