Немцов, Яша
Яша Немцов (Яков Григорьевич Немцов, нем. Jascha Nemtsov; род. 7 октября 1963, в Магадане) — российско-германский пианист и музыковед.
Содержание
Биография
Закончил с золотой медалью специальную музыкальную школу при Ленинградской консерватории, затем с отличием — Ленинградскую консерваторию (1986). С 1992 живет в Германии. В настоящее время — сотрудник Школы еврейских исследований в Потсдамском университете. Защитил докторскую диссертацию о «Новой еврейской школе» в академической музыке первой половины XX в. (2004).
Репертуар
Исполняет произведения Эрнеста Блоха, Сергея Прокофьева, Артура Лурье, Иосифа Ахрона, Шостаковича, Родиона Щедрина, Самуила Фейнберга, но главное его открытие — сочинения композиторов, репрессированных при тоталитарных режимах в СССР и Германии (Гидеон Кляйн, Виктор Ульманн, Эрвин Шульхоф, Мечислав Вайнберг, Александр Веприк, Всеволод Задерацкий и др.).
В своих выступлениях зачастую перемежает исполнение произведений рассказом о судьбах их авторов. По мнению директора Центра еврейских исследований Денверского университета Дэвида Шнеера, «как пианист и исследователь, Немцов обладает уникальной возможностью поведать их историю и исполнить их работы. Он совмещает в себе любознательность историка и виртуозность музыканта»[1]. С 2010 г. Немцов заведует канторским семинаром Колледжа им. Абрахама Гайгера при университете Потсдама и в этом качестве способствует подготовке канторов для еврейских общин Германии и других европейских стран. В апреле 2013 г. профессор Яша Немцов возглавил новообразованную кафедру истории еврейской музыки Веймарской Высшей школы музыки имени Листа.
Творческое сотрудничество
Выступал и записывался с Т.Циммерман, Д.Герингасом, К.Блахером, Д.Ситковецким, Х.Шнейдерман, И.Турбаном, Фоглер-квартетом и др.
Характеризуя исполнение Немцовым и Циммерман музыки с еврейскими корнями, критик журнала «Andante» отмечает, что Немцов «давно посвятил себя розыску и исполнению этого репертуара, и его чувствительный пианизм превосходно соответствует его партнеру по дуэту. В итоге дуэт проникает прямо в эмоциональный центр музыки, донося до слушателя уникальное для неё сочетание меланхолии, стоицизма и радости, подчас выраженное в едином жесте»[2].
Признание
Премия Ассоциации немецких музыкальных критиков за диск сонат для скрипки и фортепиано Шостаковича и Вайнберга (2007, вместе с К.Блахером).
Публикации
- Jüdische Musik in Sowjetrußland: die «Jüdische Nationale Schule» der zwanziger Jahre/ Anatolij Drozdov, Jascha Nemtsov (Hrsg.). Berlin: Kuhn, 2002
- Die neue Jüdische Schule in der Musik. Wiesbaden: Harrassowitz, 2004
- Jüdische Kunstmusik im 20. Jahrhundert: Quellenlage, Entstehungsgeschichte, Stilanalysen. Wiesbaden: Harrassowitz, 2006
- Dmitrij Sostakovic Grauen und Grandezza des 20. Jahrhunderts — «Um mich kreist der Tod». Sostakovics Sonate fur Violine und Klavier//Osteuropa, 2006, № 8
- «Ich bin schon längst tot». Komponisten im Gulag: Vsevolod Zaderackij und Aleksandr Veprik//Osteuropa, 2007, № 6.
- Enzyklopädisches Findbuch des Potsdamer Archivs der Neuen Jüdischen Schule in der Musik. Wiesbaden: Harrassowitz, 2008
- Arno Nadel (1878—1943). Sein Beitrag zur jüdischen Musikkultur (=Jüdische Miniaturen, Band 77). Berlin: Hentrich & Hentrich, 2008
- Der Zionismus in der Musik: jüdische Musik und nationale Idee. Wiesbaden: Harrassowitz, 2009
- Deutsch-jüdische Identität und Überlebenskampf: Jüdische Komponisten im Berlin der NS-Zeit. Wiesbaden: Harrassowitz, 2010
- Louis Lewandowski. „Liebe macht das Lied unsterblich!“ (=Jüdische Miniaturen, Band 114). Berlin: Hentrich & Hentrich, 2011
Источники
Напишите отзыв о статье "Немцов, Яша"
Ссылки
- [www.musica-judaica.com/ «Новая еврейская школа в музыке»]: Сайт Яши Немцова (нем.) (англ.)
- [hfm-berlin.de/Jascha_Nemtsov.html Биографическая справка на сайте Берлинской Высшей школы музыки имени Эйслера] (нем.)
- [www.stefandrees.de/kritik/024.html Немецкий музыкальный критик Штефан Дреес о трёх дисках Немцова] (нем.)
- [classic-online.ru/ru/performer/8788 Яша Немцов исполняет музыку Всеволода Задерацкого]
Отрывок, характеризующий Немцов, Яша
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.
В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
