Ящероголовые

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ящероголовые

Песочный ящероголов (Synodus intermedius)
Научная классификация
Международное научное название

Synodontidae Gill, 1862


Систематика
на Викивидах

Поиск изображений
на Викискладе

Ящероголовые[1] (лат. Synodontidae) — семейство лучепёрых рыб из отряда аулопообразных (Aulopiformes)[2].

Тело рыб почти цилиндрическое. Над концом анального плавника имеется небольшой жировой плавничок. Достаточно большие глаза снабжены вертикальными жировыми веками и расположены у верхнего переднего края головы, очень близко друг к другу. Слегка приплюснутая, с большим ртом, покрытая чешуёй голова этих рыб действительно очень похожа на голову ящерицы. Общая окраска тела большинства видов светло-коричневая, иногда с зеленоватым или красноватым оттенком, на боках есть большие тёмные или яркие пятна, широкие поперечные или узкие продольные полосы. Такая окраска делает этих рыб почти незаметными на фоне дна морских мелководий. Если что-нибудь привлекает внимание лежащей на дне рыбы, она поднимает голову и переднюю часть тела, готовясь схватить добычу; если же оказывается, что ей грозит опасность, она мгновенно зарывается в песок, оставляя на его поверхности только глаза[3].

Ящероголовые широко распространены в тропических и тёплых морях всех океанов, но, очевидно, нигде не бывают особенно многочисленны. Некоторые из них известны с довольно больших глубин, до 300—350 м и более. Большинство видов, однако, живёт у берегов, в районах с илистым или песчаным грунтом, у скал и рифов. Известны 4 рода с 70 видами. Большинство из них небольшие и не превышают в длину 25-30 см. Представители некоторых видов, однако, достигают значительно больших размеров, до 40-50 см.

Особенно широко распространён тупорылий ящероголов (Trachinocephalus myops), встречающийся у западных берегов Тихого океана от Хоккайдо и Гавайских островов до Австралии и островов Океании, в Индийском океане вдоль берегов Южной Азии и Восточной Африки и в Атлантическом океане в водах острова Св. Елены и у островов Центральной Америки и Флориды. Род зауриды (Saurida, 7 видов) заселяет прибрежные воды индо-тихоокеанской области, и один из его видов, заурида-эсо (S. undosquamis), недавно проник из Красного моря в Средиземное море. Наибольшее количество видов содержит род длиннорылых ящероголовов (Synodus), 5 видов которого живут у берегов Японии, 3 — чисто австралийские, 9 живут у западных берегов Америки от Калифорнии до Перу, 5 — у восточных берегов Америки от мыса Код и Флориды до Бразилии и один (S. saurus) — у берегов Южной Европы, в Средиземном море. Ящероголовые встречаются как в открытых берегов океана, так и в окраинных морях[4].

Мясо ящероголовых имеет низкие вкусовые качества, однако некоторые виды имеют весьма существенное значение в промысле донных рыб в Жёлтом, Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. Ловят такие виды ящероголовых, которые достигают 40-50 см длины и веса 1 кг: эсо (Saurida undosquamis), тумбиль (S. tumbil), восточная заурида (S. elongata), а также красный ящероголов (Synodus variegatus). Значительная часть японского улова этих рыб перерабатывается в рыбную пасту камабоко.



Классификация

Напишите отзыв о статье "Ящероголовые"

Примечания

  1. Решетников Ю. С., Котляр А. Н., Расс Т. С., Шатуновский М. И. Пятиязычный словарь названий животных. Рыбы. Латинский, русский, английский, немецкий, французский. / под общей редакцией акад. В. Е. Соколова. — М.: Рус. яз., 1989. — С. 86. — 12 500 экз. — ISBN 5-200-00237-0.
  2. [www.fishbase.org/identification/SpeciesList.php?genus={{{genus}}} Ящероголовые] в базе данных FishBase (англ.)
  3. Johnson, R.K. & Eschmeyer, W.N. Encyclopedia of Fishes / Paxton, J.R. & Eschmeyer, W.N.. — San Diego: Academic Press, 1998. — P. 123–124. — ISBN 0-12-547665-5.
  4. Benjamin W. Frable; Carole C. Baldwin; Brendan M. Luther; Lee A. Weigt (March 2013). «[fishbull.noaa.gov/1112/frable.pdf A New Species of Western Atlantic Lizardfish (Teleostei: Synodontidae: Synodus) and Resurrection of Synodus bondi Fowler, 1939, as a Valid Species from the Caribbean with Redescriptions of S. bondi, S. foetens (Linnaeus, 1766), and S. intermedius (Agassiz, 1829)]». Fish. Bull. 111 (NMFS Fishery Bulletin): 122–146. DOI:10.7755/FB.111.2.2.

Отрывок, характеризующий Ящероголовые

– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.