143-й отдельный танковый батальон

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> Боевой путь </td></tr>

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> 143-й отдельный танковый батальон </td></tr>
Войска:	сухопутные
Род войск:	автобронетанковые
Формирование:	в 1941 году
Расформирование (преобразование):	15 марта 1942 года
1941: Калинская область

143-й отдельный танковый батальон — воинская часть СССР в Великой Отечественной войне. Батальон сформирован в 1941 году.

В действующей армии с 9 декабря 1941 года по 10 марта 1942 года.

15 марта 1942 года включен в состав 113-й танковой бригады и переименован в 317-й отдельный танковый батальон.

История

Батальон сформирован в 1941 году.

В действующей армии с 9 декабря 1941 года.

1 декабря 1941 года был получен приказ по войскам Калининского фронта, согласно которому 31-я армия, усиленная стрелковыми дивизиями и полками тяжелой артиллерии, перегруппировывалась на левое крыло для наступления на Калинин.

4 декабря в распоряжение 31-й армии прибыл 57-й понтонно-мостовой батальон, целью которого было обустройство паромных переправ через Волгу. Однако выяснилось, что при устоявшейся температуре около −25 организовать паромную переправу невозможно. Было решено переправлять танки по понтонам двумя трассами, основной у деревни Оршино и в 200 метрах выше основной при толщине льда 20-25 см; длина каждой трассы составляла 350 метров.

5 декабря, по приказу Верховного Главнокомандующего, началось большое сражение в районе города Калинина. Задача, поставленная перед командованием фронта, заключалась не только в том, чтобы занять Калинин, разгромить калининскую группировку немцев, но и выйти в тыл вражеским частям, действовавшим против Москвы.

Главный удар в центре — через Волгу наносили 256-я, 119-я и 5-я стрелковые дивизии, плотность артиллерии — всего 45 орудий на 1 км фронта прорыва. В 11 часов 5 декабря перешли в наступление части генерала Масленникова, занимавшие оборону северо-западнее Калинина. В 13 часов началось наступление с северо-востока частей генерала Юшкевича. На атаку советских войск немцы ответили ураганным минометным и пулеметным огнём. Через полтора часа от начала наступления группа наших войск, прорвав немецкую оборону, овладела окраиной деревни Старая-Константиновка. Соединения генерала Горячева, сосредоточившись на левом берегу Волги, днем форсировали реку, заставили замолчать береговые вражеские орудия и ворвались в деревню Пасынково, совхоз Власьево, перерезав тем самым шоссе Москва — Ленинград, восточнее Калинина.

В ожесточенных боях 5 декабря войска 31-й армии, преодолевая сопротивление противника, прорвали передовую линию обороны гитлеровцев перекрыли шоссе Москва-Клин и продвинулись вперед на 4-5 км. Они вплотную приблизились к линии Октябрьской железной дороги, освободили 15 населенных пунктов, создав угрозу коммуникациям 9-й немецкой армии.

Чтобы остановить продвижение войск 31-й армии противник перебросил на это направление две пехотные дивизии. Начались напряженные кровопролитные бои с переменным успехом. Росли потери личного состава, но несмотря на возросшее сопротивление, 119-я дивизия освободила 8 декабря станцию Чуприяновка.

Тем временем, к утру 7 декабря переправы через Волгу были готовы. По ним были переправлены танки 143-го и 159-го танкового батальона, после переправы вступившие в бой за Эммаус.

В ходе Калининской наступательной операции был придан для усиления 361-й стрелковой дивизии, вёл бои у деревень Петрухново, Бела, Белый Бор в Старорусском районе

Боевые эпизоды в военных мемуарах

361-я стрелковая дивизия усиливалась 1-м и 3-м дивизионами 360-го артиллерийского полка, 103-м гвардейским минометным дивизионом и 143-м танковым батальоном.

1204-й полк, действуя на правом фланге на направлении главного удара, должен был овладеть опорными пунктами Разлипиха, Ериха, Елизаветино, в дальнейшем наступать в направлении Конышково, Павлушково. Полк усиливался 143-м танковым батальоном

— Василевский А.А.:21-я гвардейская

143-й танковый батальон предназначался для прорыва обороны противника совместно со стрелковыми подразделениями 1204-го полка. Предусматривалось, что с выходом 1204-го полка в район Павлушково танковый батальон переподчиняется вводимому в бой 1200-му полку. Исходные позиции ему были указаны южнее Дмитровское, которое он должен был занять с началом артиллерийской подготовки.

В ночь на 31 декабря 1941 года обходящий отряд в составе 143-го танкового батальона и роты автоматчиков 1202 стрелкового полка 361-й стрелковой дивизии скрытно выдвинулся в исходный район — Девонисово — против открытого фланга противника, а с рассветом 31 декабря 1941 года, следуя по маршруту Девонисово — Стренево, вышел в район Дворцы, где был встречен организованным ружейно-пулеметным и минометным огнём противника. Оставив взвод автоматчиков 1202 стрелкового полка 361-й стрелковой дивизии для разгрома противника в Дворцах, обходящий отряд на больших скоростях двинулся на юг и неожиданно для противника ворвался в район Степино и Луковниково.

Подчинение

Дата	Фронт (округ)	Армия	Корпус	Дивизия	Примечания
08.12.1941 года	Калининский фронт	31-я армия	-	-	-
24.12.1941 года	Калининский фронт	39-я армия	-	361-я стрелковая дивизия (придан для усиления)	-	-

Литература

Василевский А. А. 21-я гвардейская. — Уфа: Китап, 1995. — 300 с. — 2 500 экз. — ISBN 5-295-01494-0.

Ссылки

• [tankfront.ru/ Танковые батальоны на сайте Танковый фронт]
• [www.soldat.ru/doc/perechen Перечень № 29 бронетанковых частей и подразделений (отдельных батальонов, дивизионов, рот и бронепоездов), входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945]

Отрывок, характеризующий 143-й отдельный танковый батальон

Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.