338 год до н. э.
Поделись знанием:
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
| Годы |
|---|
| 342 до н. э. · 341 до н. э. · 340 до н. э. · 339 до н. э. — 338 до н. э. — 337 до н. э. · 336 до н. э. · 335 до н. э. · 334 до н. э. |
| Десятилетия |
| 350-е до н. э. · 340-е до н. э. — 330-е до н. э. — 320-е до н. э. · 310-е до н. э. |
| Века |
| V век до н. э. — IV век до н. э. — III век до н. э. |
Содержание
События
- 338 (Т.Ливий. История… М.,1989-93, т.1, с.377-379) — Консулы Луций Фурий Камилл (патриций) и Гай Мений (плебей).
- 338 — Победа Камилла у Педа над тибуртинцами. Взятие Педа, захват всего Лация. Триумф обоих консулов.
- 338 — Победа Рима над латинами. Латинская лига распущена. Договоры возобновлены между Римом и каждым городом отдельно. У всех городов отняты части их земель, повсюду поселены римские граждане. Ланувий, Ариция, Номент, Педум сделались римскими подвластными общинами. Велитры строго наказаны: из города изгнан сенат, произведены суровые конфискации.
- Битва при Трифануме — Тит Манлий Торкват побеждён латинами.
- Распад Латинской лиги.
- Триумф Фурия Камилла над городами Тибур и Педум. Триумф Гая Мения над Анцием, Лавинием и Велитрами.
- Получение римского гражданства городами Ланувий, Ариция, Номент, Педум и Рускулум. Фунды, Формии, Кумы, Капуя и Свессула получают civitas sine suffragio.
- 338 — Архидам отправился в Италию на помощь тарентийцам и погиб в войне с луканцами.
- 338/7 — Афинский архонт-эпоним Хэронд.
- 2 августа — битва при Херонее — Филипп II, царь Македонии, с 30-тыс. армией побеждает воиска Афин и Беотии (около 30 тыс. чел.).
- 338 — Архидам отправился в Италию на помощь тарентийцам и погиб в войне с луканцами.
- Битва при Мандурии — поражение войск спартанского царя Архидама III и тарентийцев. Спартанским царём становится Агис III.
- 338—331 — Царь Спарты из рода Эврипонтидов Агис III.
- 338 — Самоубийство афинского оратора Исократа (436—338).
- 338—326 — «Министр финансов» в Афинах Ликург (ок.396-325). Богатства Афин значительно возросли.
- 338—337 — Панэллинский конгресс в Коринфе. Установление македонской гегемонии в Греции. Основание Коринфского союза.
- 338 — Амфиктионы начинают священную войну с Амфиссой. Филипп провозглашён главой амфиктионов. Филипп внезапно захватил Элатею и повёл войска в Среднюю Грецию. Афиняне направили в Фивы Демосфена, и тот в споре с оратором Пифоном склонил беотийцев на свою сторону. Против Филиппа образуется коалиция Коринфа, Мегар, Афин и Фив. Поражение греков в битве при Херонее, где отряд Александра разбил «Священную ленту» фиванцев.
Азия
- 338 — Царь Артаксеркс убит главой придворной клики евнухом Багоем.
- Персидским царём становится Арсес.
- 338—336 — Царь Персии Оарс (Арсес).
Африка
- 338—335 — В Египте вновь появляется свой фараон Хабабаш.
Родились
Скончались
- Архидам III
- Исократ, афинский оратор.
- Артаксеркс III, персидский царь.
- Шан Ян, китайский государственный деятель.
См. также
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "338 год до н. э."
Отрывок, характеризующий 338 год до н. э.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
