Buell

Buell Motocycles
Тип	Дочерняя компания
Основание	1983
Упразднена	30 октября, 2009
Основатели	Эрик Бьюэлл
Расположение	США США: Восточная Троя, Висконсин
Отрасль	Мотоциклостроение
Продукция	Мотоциклы
Материнская компания	Harley-Davidson Inc.
Сайт	[www.buell.com/en_US/home.html www.buell.com]

К:Компании, основанные в 1983 годуК:Компании, упразднённые в 2009 году

Buell Motorcycle Company (англ. мотоциклетная компания Бьюэлл) – американский производитель мотоциклов, ранее располагавшийся в городе Восточная Троя, штат Висконсин. Основана в 1983 году бывшим инженером Harley-Davidson Эриком Бьюэллом, в честь которого и была названа. В 1993 компания Harley-Davidson уже владела 49% акций Buell Motorcycle Company, а в 2003 Buell Motorcycle Company окончательно превратилась в дочернюю компанию Harley-Davidson. В 2006 Buell объявили о продаже 100'000-го мотоцикла.

15 октября 2009 года Harley-Davidson объявляют о том, что они сворачивают линию по сборке мотоциклов под маркой Buell и прекращают выпуск всей продукции под этим логотипом, мотивируя этот шаг тем, что они должны сфокусироваться на основной продукции бренда Harley-Davidson. Последний мотоцикл под маркой Buell сошёл с конвейера 30 октября того же года, им оказалась модель Lightning SCG, которой стал 136'923-м мотоциклом, выпущенным Buell'ом. Этот последний мотоцикл удостоился стать экспонатом в коллекции музея «Barber Motorsports Museum», расположенного в Алабаме.

В ноябре 2009 года Buell и Harley-Davidson объявляют о запуске Erik Buell Racing</span>^ru_en – независимой компании под руководством Эрика Бьюэлла. EBR впервые представили гоночную модель мотоцикла 1125R, которая впоследствии стала прародителем модели 1190RS, предназначенной как для использования на треке, так и вне его, на городских улицах.

История

Первым мотоциклом марки Buell стала модель RW750, построенная в 1983 году, которая целиком предназначалась для участия в чемпионате по мотогонкам AMA</span>^ru_en Formula 1. В то время Эрик Бьюэлл был активным мотогонщиком, пытающимся обогнать всё и всех, но это ему редко удавалось, поскольку мотоциклы, которыми он управлял, не отличались совершенством. История происхождения модели RW750 возникла из желания Бьюэлла создать собственный мотоцикл, в котором его будет всё устраивать. Но сразу после завершения разработки и сборки первых двух опытных моделей RW750, одна из которых была продана одной из гоночных команд, серия Formula 1 была отменена. Эрик решил обратить свои силы на разработку дорожных мотоциклов, с ярко выраженным спортивно-гоночным духом, приводимыми в движение двигателями Harley-Davidson.

В 1987 официальный дилер Harley-Davidson в Роквилле – тогда Rockville Harley-Davidson, MD (сейчас Battley Harley-Davidson / Battley Cycles в г. Гейтерсбург, штат Мэриленд) стал первым в мире местным представительством и распространителем мотоциклов марки Buell, Дэвин Баттли</span>^ru_en стал владельцем модели RR1000 с порядковым номером #1, который и по сей день находится в его коллекции.

В 1993 году Harley-Davidson завладели 49% акций Buell, привнеся инвестиции в размере $500 000 и забрав дом Эрика Бьюэлла в качестве залога. Эрик Бьюэлл берётся за дело, вопреки настоятельным рекомендациям его адвоката. Исполнительный директор Harley-Davidson Джеффри Блюштайн совершил это вложение как инвестиции в развитие небольшого частного исследовательского отдела, функционирующего под ненавязчивым присмотром Харли.

В 1998 году Harley-Davidson покупает контрольный пакет акций Buell Motorcycle Company и берёт управление в свои руки, одновременно сделав её дочерним предприятием. С этого времени Buell устанавливают на свои модели модифицированные двигатели Harley-Davidson, в основном это двигатели от Sportster'а.

Большинство из производимых мотоциклов Buell оснащались 4-тактным V-образным двухцилиндровым двигателем с воздушным охлаждением, изначально спроектированным для модели XR1000 Sportster</span>^ru_en. Затем использовался двигатель, стоявший в оснащении модели 1200 Sportster. В 1995 году двигатели модифицировались при помощи высокопроизводительных деталей производства Buell, так продолжалось вплоть до 1998 года.

Широко известный двигатель жидкостного охлаждения V-Rod</span>^ru_en, разработанный Harley-Davidson и доработанный инженерами Porsche для приведения его в соответствие нормам EPA (Environmental Protection Agency — Управление по охране окружающей среды), изначально являлся проектом Эрика Бьюэлла, работа над которым велась для представления компании Buell на AMA Superbike</span>^ru_en в 1998 году. В Harley-Davidson решили, что этот двигатель должен использоваться на спорт-круизерах, и принялись за разработку, сделав двигатель «слишком большим, тяжёлым, дорогим и медленным для Buell'а».

Harley-Davidson принуждали Buell жёстко следовать твёрдой линий продукции и распределительным процессам с начала 1990-х, роль в которых для Buell'а отводилась быть как бы начальной маркой, после покупки которой клиенты должны были в конечном итоге приобретать более дорогие мотоциклы Харли. В 2008 подразделение по кредитованию Харли, Harley-Davidson Financial Services (HDFS), находилось в крайне бедственном положении и снижение ликвидной стоимости мотоциклов Buell сильно повлияло на продажи новых мотоциклов. Когда на должность исполнительного директора Harley-Davidson был назначен Кейт Уонделл, ранее не работавший в Харли, он вообще не понимал, зачем им был нужен Buell. Услышав разговоры о «гоночном хобби Эрика» он тут же задался вопросом «Почему есть люди, которые задумываются или даже намерены ездить на спортбайке?». Он собрал команду, названную «The Adrenaline Market», целью которой являлся анализ и принятие решений о том, могут ли спортивные мотоциклы создать серьёзную конкуренцию круизерам, и повлечь снижение доходности от продаж.

15 октября 2009 года корпорация Harley-Davidson заявили о завершении выпуска продукции под логотипом «Buell Motorcycles» ради сосредоточения усилий на развитие бренда «Harley-Davidson». Продажа Buell не была хорошо обоснована, просто Харли не хотели, чтобы их дилеры занимались продажей других марок, кроме Harley-Davidson; так же Харли не видели в Buell'е ценности без собственной дилерской сети. Закрытие торговой марки Buell предположительно обошлось Харли в такую же стоимость, какую они инвестировали в Buell на протяжении последних 25 лет. Эрик Бьюэлл немедленно приступил к поискам инвесторов извне, которые привели его к BRP</span>^ru_en (владельцы Австрийского производителя двигателей Rotax</span>^ru_en) – хорошему выбору, особенно после того, как Харли собирались предложить Rotax'у «восьмизначную сумму» за контракт на разработку двигателя объёмом 1'125 см³.

Позже Эрик Бьюэлл стал основателем Erik Buell Racing, дабы обеспечить поддержку своим творениям 1125 и XB в гоночных достижениях.

Технологии

В модельной серии XB впервые применена так называемая система ZTL – Zero Torsional Load (Система нулевой торсионной нагрузки). Это запатентованная тормозная система с диском, закреплённым не на втулке колеса, а на ободе. Такая система позволяет облегчить спицы переднего колеса (им не нужно переносить нагрузку со ступицы на обод), улучшить работу подвески, повысить контроль и тягу из-за уменьшения неподрессоренной массы на переднем колесе. Уменьшение неподрессоренного веса происходит из-за того, что по сравнению с обычными тормозными системами, устанавливаемыми на большинство спортивных мотоциклов, где используются комплект из пары дисков, пары суппортов – здесь используется веса в два раза меньше. В обсуждении на страницах журнала «Motorcyclist</span>^ru_en», проходящим между инженером Suzuki Джеймсом Паркером – создателем ступичной тормозной системы GSX-RADD и аналитическим директором тестирования и инженерных разработок Buell Абрахамом Ашкенази, Паркер признал преимущество системы ZTL в неподрессоренном весе. Но также он указал на то, что инерция от веса тормозного диска, который расположен близко к ободу колеса, оказывает плохое влияние на ускорение и торможение. Ещё было высказано предположение о том, что могут возникнуть проблемы с передачей тепла от диска на шину переднего колеса, кроме того стоит отметить то, что одно из перьев амортизационной вилки должно быть выполнено более массивным из-за одностороннего крепления суппорта. В своём ответе Ашкенази рассмотрел все критические замечания Паркера, упомянув, что тормозная система ZTL была на 30% легче тормозной системы на Suzuki GSX-R1000</span>^ru_en и то, что инерция веса тормозного диска, расположенного ближе к ободу и повышение температуры шины не выступили в качестве отрицательных факторов, выявленных в проведённых испытаниях. Подводя итог, Ашкенази сказал, что опыт, полученный в проводимых испытаниях и на гоночном треке, доказал, что тормозная система ZTL достойна называться «формой искусства».

Другим производственным нововведением, предложенным компанией Buell в линейке XB была технология «топливо в раме» – когда топливный бак закреплён не на раме, а устроен внутри неё, в специальном поясе. Также новой была идея двойного использования маятника – кроме своей непосредственной функции, маятник одновременно являлся маслобаком. Кроме того, во всех моделях Buell глушитель расположен прямо под двигателем, что помогает сосредоточить центр массы между колёсами. Некоторые модели имеют управляемые компьютером клапаны для переключения в нужный момент между двумя путями выхлопа, для достижения максимального крутящего момента.

Проекты Buell направлены на то, чтобы обеспечить хорошую управляемость, удобное вождение, лёгкое обслуживание и благоприятные для уличного вождения рабочие характеристики. Мотоциклы Buell проектировались с упором на то, что они называли «Трилогией Технологичности» (Trilogy of Tech): центрально-распределённая масса, низкий неподрессоренный вес и рамная жёсткость.

Двигатели Buell были разработаны для того, чтобы быть максимально удобными в уличном использовании, как в плане экономии топлива (до 3,4 литра на 100 км у модели Buell Blast), так и в плане крутящего момента (в версии с объёмом в 1'203 см³ крутящий момент составляет 110 Нм). Также эти двигатели просты в обслуживании. В большей части двухцилиндровых двигателей Buell используется воздушное охлаждение, управляемое компьютером (по мере необходимости изменяется скорость вращения вентилятора), два клапана на цилиндр, цельный дроссельный корпус, не нуждающийся в обслуживании гидрораспределительный клапан, не нуждающиеся в обслуживании приводные кулачки.

Модельный ряд

Мотоциклы с трубчатой рамой (1984-2002)

RW 750 Road Warrior (1984)

RW750 был гоночным мотоциклом Формулы 1, разработанным в «Barton». Бьюэлл купил части и оснащение неудавшегося предприятия, и на его базе приступил к продолжению разработки проекта, который планировал применять как для собственного использования, так и для возможной продажи другим участникам соревнований. Применялся двухтактный двигатель жидкостного охлаждения с квадратным расположением четырёх цилиндров. Бьюэлл смог создать более конкурентоспособный болид, но производство внезапно остановилось, так как АМА (American Motorcyclist Association) закрыла класс гонок Формулы 1 и болид Бьюэлла, готовившийся исключительно для участия в этих гонках стал не нужен.

RR 1000 Battletwin (1987–1988)

Модель RR 1000 Battletwin была городским спортбайком, от предшествующей модели Road Warrior ей досталось слегка изменённое шасси, Battletwin оснащался двигателем XR1000 производства Harley-Davidson. Бьюэлл изобрёл специальный способ установки двигателя, назвав его «Isoplanar». Этот способ позволил тяжелому вибрирующему агрегату использоваться как часть рамы, не передавая вибрационные воздействия на всю машину. Нехватка места из-за объемного двигателя заставила конструктора разместить часть подвески под двигателем.

Существует несколько вариаций исполнения модели RR 1000 Battlewin: RR 1200 Battletwin (1988–1990), RS 1200 Westwind (1989), RS 1200/5 Westwind (1990–1992) и RSS 1200 Westwind (1991).

S2 Thunderbolt (1994–1995)

Двухместный мотоцикл, сконструированный на базе шасси от Road Warrior и с двигателем от Sportster'а. Модель S2T Thunderbolt (1995–1996) была туристической версией и оснащалась кофрами. Эта модель стала очень дорогостоящей в разработке (около $100'000) и 1'399 единиц было продано в первый год – это значительно больше тех 300 мотоциклов этой модели, которые предполагалось продать.

S1 Lightning (1996–1998)

Модель S1 Lightning была более основательным спортбайком, чем модели S3 Thunderbolt и M2 Cyclone, которые начали продаваться параллельно. Было два варианта исполнения этой модели – это S1 Lightning (1996/1997/1998) и S1W White Lightning (1998). Модель S1W была представлена с более объемным топливным баком и головками цилиндров под названием «Thunderstorm», которые повышали мощность двигателя ещё на 10 л. с. (7,5 кВт).

X1 Lightning (1999–2002)

Модель X1 Lightning стала преемницей линии S1 Lightning. Все модели X1 были оснащены головками «Thunderstorm», непосредственной системой впрыска (Dynamic Digital Fuel Injection) и топливным баком, всё это дополнялось полностью переработанным дизайном рамы. Наиболее узнаваемой частью рамы был хвост из полированного алюминия, который был стреловидно вздёрнут кверху, и поддерживал двухместное сиденье. Модели X1 Lightning, образца 1999 года, присудили звание мотоцикла года в Японии.

S3 Thunderbolt (1997–2002) и S3T Thunderbolt (1997–2000)

S3 Thunderbolt – эта спортивно-туристическая модель производилась в период с 1997 по 2003 год, параллельно с механически-идентичной моделью S3T «Touring», которая выпускалась с 2000 года. V-образный, 1'203 см³, воздушно охлаждаемый двигатель, был приспособлен как рабочая часть трубчатой рамы. Выходная мощность в 91 л. с. (68 кВт) в модели 1997 года повысилась до 101 л. с. (75 кВт) в последующих годах благодаря должным образом доработанному профилю кулачков и новым головкам цилиндров «Thunderstorm». Основные изменения в общем виде мотоциклов, которые в дальнейшем стали узнаваться от модели к модели, были проделаны в 1999 году, в отличие от моделей, выпускавшихся в 1997 и в 1998 годы. Ранние модели мотоциклов оснащались жёстким стальным маятником, передней вилкой и задними пружинами WP Suspension, карбюратором с управляемой вентиляцией Keihin 40mm CV и передним тормозным 6-цилиндровым суппортом Performance Machine. Начиная с 1999 года оснащение моделей изменилось, теперь устанавливался новый литой алюминиевый маятник, работающий с деталями подвески от Showa</span>^ru_en, передняя вилка так же была от этого производителя. Блок передних тормозов теперь устанавливался от производителя Nissin. Наибольшие технические изменения затронули систему впрыска топлива, который теперь осуществлялся посредством новой системы Dynamic Digital Fuel Injection (DDFI), пришедшей на замену старому масляному карбюратору.

Модель S3 выделялась наличием обтекателя, который обрамлял головную фару и неплохо защищал от ветра. К модели S3T добавили ещё один дефлектор, расположенный чуть ниже, на уровне коллектора, что придало дополнительную ветрозащиту для ног. Так же модель S3T отличало наличие жёстких кофров, которые могли быть выполнены в одной цветовой гамме с мотоциклом и выполнялись в двух вариантах размеров: «wide» («широкий») – для багажа крупных размеров и «narrow» («узкий») – для лёгких поклаж. В дополнение к обтекателям и боковым кофрам, у модели S3T ещё был удлинённый руль, позволяющий управлять мотоциклом в более комфортной прямой посадке. Любая деталь, устанавливаемая на модель S3T, всегда имелась в наличии как дополнительный аксессуар к обычной модели S3.

M2 Cyclone (1997–2002)

Модель M2 Cyclone производилась с 1997 по 2003 год. В линейке Buell'а эта модель являла собой нечто среднее, между спартанским S1 Lightning и более комфортабельным, но тяжёлым S3 Thunderbolt. S1 Lightning был как сгусток скорости и лёгкости, для экономии веса и приверженности к минимализму, на нём устанавливалось очень узкое сиденье. S3 Thunderbolt был туристической моделью, снабжённой большим широким сиденьем и более комфортной посадкой, но был очень тяжёлым мотоциклом. M2 Cyclone заполнил собой пробел, между спортивной и туристической моделями. Он обладал большим сиденьем, чем у S1 Lightning, но в то же время был легче и быстрее, чем S3 Thunderbolt. Только M2 имел в распоряжении 1,2-литровый двигатель с пятиступенчатой трансмиссией. Трубная конструкция рамы была выполнена из хромомолибденовой стали.

Blast (2000–2009)

Blast был единственным мотоциклом производства Buell, использующим одноцилиндровый двигатель. С объёмом в 492 см³ и сухой массой в 160 кг, он был самой маленькой моделью и часто использовался для обучения вождению и инструктированию новичков в мотошколе «Rider’s Edge», принадлежащей Harley-Davidson. Идея этого мотоцикла принадлежала исполнительному директору Harley-Davidson Джеффри Блюштайну</span>^ru_en, который хотел иметь специальную модель для тренировок, так как знал, что множество людей покупали мотоциклы у дилера после прохождения курсов обучения.

Blast быстро прошёл стадию концепт-модели на фабрике Buell и поступил в продажу. В оригинале в качестве силовой установки было предложено использовать половину двигателя Sportster 883. Но такой двигатель «съедал» 80 процентов от стоимости всего мотоцикла и вообще стоил очень дорого по сравнению с высокотехнологичными двигателями других компаний, например, Rotax. Мотожурнал «Cycle World</span>^ru_en» писал «Сотворить подобное, имея такого поставщика, было бы неслыханно, но когда ты сам принадлежишь своему поставщику, то вынужден просто скрыть под улыбкой свои переживания». В конечном итоге Blast оказался самым дорогим проектом, из когда-либо разрабатываемых в Buell'е. Так как двигатель был переоценён, это закончилось тем, что Harley-Davidson получали свои деньги в ущерб Buell'у. Это засчиталось как технический успех.

В июле 2009 года Buell объявили о компании, в ходе которой выяснилось, что в их линейке мотоциклов больше не будет модели Blast. В объявлении так же было представлено, как Blast уничтожается в автомобильном утилизаторе.

Серия XB (2003–2010)

2006 Buell Lightning CityX XB9SX

Силовые агрегаты у серии XB всё ещё имели общие корни с моделью Sportster, так как изначально разрабатывались для обоих проектов. К сожалению, разработка велась с минимальным участием инженеров Buell. Турбонагнетатель должен был питаться от воздухонагнетателя «Aerocharger», что помогло бы развить XB мощность в 150 л. с. (110 кВт), но дело с поставкой нагнетателей «Aerocharger» провалилось из-за того, что в Harley-Davidson приняли решение спроектировать всё сами. Этот проект был неудачным, несмотря на потраченные «миллионы долларов».

Первые двигатели XB9 имели объём в 984 см³, более поздние XB12 уже обладали объёмом в 1'203 см³.

Перед первыми продажами серии XB начальная цена была значительно завышена, что подняло первоначальную цену продажи от суммы в $7'995 до $9'995. Он был популярным мотоциклом, но никогда не продавался в таких объёмах, которые ожидали маркетинговые отделы Harley-Davidson, частично это было обусловлено сильно завышенной ценой.

Бьюэлл впервые применил свою новую XB-раму на модели спортбайка Firebolt XB9R в 2002 году. Мотоцикл Firebolt XB12R поступил в продажу в 2004 году, параллельно с менее кубатурной моделью Firebolt XB9R. Модель Lightning увидела свет в 2003 году и позиционировалась маркетологами Buell как стритфайтер.

В 2005 году настало время дебюта для Ulysses XB12X. Этот мотоцикл предлагал очень удобную, эргономичную посадку и подвеску, заточенную для дальнобойных путешествий, которая могла справиться со своими задачами и на бездорожье. Buell преподносили модель Ulysses, как «первый в мире спортбайк для приключений». В 2008 году, в ряд прочих изменений, вошли масляный насос XBRR и система распределения зажигания, которые были позаимствованы из оснащения гоночной модели XBRR; так же добавлена функция подогрева ручек, увеличен угол наклона вилки с 54° до 74°. Ulysses XB12XT имеет отличия от Ulysses XB12X в нескольких областях. В отличие от переднего крыла у XB12X с ярко-выраженным эндуро-характером и защитой вилки, модель XB12XT имеет более привычный для дорожника вид переднего крыла, а защита вилки отсутствует вовсе, это обуславливается тем, что XB12XT более ориентирован для езды по улицам, а не для грязевых прогулок. Другие различия затрагивают подвеску, которая абсолютно различная у этих двух мотоциклов – у XB12XT подвеска примерно на дюйм ниже и настроена больше для уличного использования, против более высокой и мягкой подвески у XB12X, лучше подходящей для использования в грязи. Наряду с жёсткими кофрами от Hepco&Becker, высокого ветрового стекла и 785-миллиметровой высоте сидений, модель XB12XT так же имеет легковесные колеса, вес которых около 450 грамм – это более лёгкие колеса, чем те, что устанавливаются на XB12X, которые наоборот добавляют массы для лучшей устойчивости при езде вне дорожного покрытия.

Так же в 2009 году выпускалась специализированная модель XB12XP для применения в полиции.

Второе поколение XB

(Отличия были в раме, которая вмещала бак большей ёмкости, удлинённым маятником и соответственно большей колесной базой, также углом поворота оси в 23.8°/23.5° и увеличенным сиденьем)

• Lightning Long XB12Ss

• Lightning Super TT XB12STT

• Ulysses XB12X

• Ulysses XB12XP

• Ulysses XB12XT

Серия 1125, третье поколение XB (2007–2010)

1125R

В июле 2007 года, на 25-летнюю годовщину своей марки, Buell представили модель 1125R, спортбайк, в проектировании которого Бьюэлл отступил от уже традиционного использования базы от Harley-Davidson Sportster с среднеразмерным двигателем и использовал опыт, полученный в проектировке гоночного XBRR. Модель 1125R оснащалась V-образным двухцилиндровым двигателем Helicon от Rotax, имеющим четырёхклапанные цилиндры, двойные верхние кулачки, угол развала блоков цилиндров в 72 градуса, объём 1'125 см³ и жидкостное охлаждение, развивал мощность в 146 л. с. (109 кВт). Эта силовая установка выдавала максимальный крутящий момент в 113 Нм (83 ft/lbf), который мог уменьшаться на значение в 8,1 Нм (6 ft/lbf) в диапазоне от 3'000 до 10'500 об/мин. Индукционная система скоростным напором воздуха нагнетает давление в воздушной коробке для дополнительной мощности на высоких скоростях, также она помогает проскальзывающей муфте давать предсказуемое поведение в крутых поворотах и при торможении. Насыщение воздушными потоками происходит через массивные воздухозаборники, расположенными по бокам мотоцикла.

Двигатель Helicon был разработан в Австрии компанией BRP-Powertrain. Проект создавался под сильным влиянием Эрика Бьюэлла и финансировался его денежными вливаниями, которые составили примерно 15-20% от стоимости разработки двигателя V-Rod.

У модели 1125R не было полноценного обтекателя, подобного тем, что устанавливаются на японские спортбайки. Эрик Бьюэлл мучился над этим, говоря, что это было не то, чего бы хотели его клиенты. Журнал «Cycle World» написал о 1125R как о «немного причудливом» мотоцикле. Первые модели мотоцикла выпускались с непродуманной картой зажигания, что сказывалось на движении на низких скоростях – это привело к шквалу критики. Когда Rotax наконец закончили проектировку двигателя Helicon, стоимость агрегата также значительно поднялась из-за колебания в обменных курсах.

1125CR

Для модельного ряда 2009 года Buell представили модель 1125CR – версию 1125R, выполненную в стиле кафе-рейсер. Эта модель была ответом на воззвания покупателей, говорящих о том, что модель 1125R не была тем, что они хотели. Это заставило Бьюэлла отложить планы относительно стритфайтера и обратить силы на разработку кафе-рейсера. 1125CR получил более длинный маятник, удлинённую базу и более короткое передаточное число второй передачи.

Гоночные мотоциклы

Buell XBRR

Buell также выпустили ограниченную серию в 50 гоночных мотоциклов – это были модели XBRR (1'339 см³, 150 л. с.), предназначенные для участия в соревнованиях и поддержания капитанской гоночной команды. Рама XBRR была гибридом рам поколений XB и XB2, подвеска от шведского производителя Öhlins</span>^ru_en, а колеса были сделаны из магния. Это была первая модель, оснащаемая 8-поршневой тормозной машинкой ZTR2 производства Nissin.

Buell 1125RR

В 2009 году компания объявила о производстве 1125RR, который также предназначался исключительно для гонок. Внутреннее название модели было «B2», он стремился к рынку мотоциклов класса суперспорт. Построенный на базе 1125R, мотоцикл 1125RR оснащался системой выхлопа, изготовленной из титана, магниевыми колесами, полноценным обтекателем и цепным приводом.

9 сентября 2009 года Buell одержали свою первую победу в профессиональном гоночном чемпионате «AMA Pro Racing». Имя пилота-победителя Дэнни Эслика, нанесенное на табличку, было закреплено на модели 1125R в парке мотоспорта Нью-Джерси.

15 ноября 2009 года Buell выиграли свой первый чемпионат мира «NHRA Pro Stock Motorcycle». Имя пилота-победителя Гектора Араны, нанесенное на табличку, было закреплено в финале NHRA Южной Калифорнии на гоночном болиде Lucas Oil, собранной Buell.

Buell в России

Официальным импортёром и распространителем мотоциклов и запасных частей Buell в России была дилерская сеть Harley-Davidson. Первые независимые дилеры Харли появились в России лишь в 2005 году, а официальный распространитель и того позже – в 2012, учитывая это, а также то, что компания Buell просуществовала лишь до 2009 года, почитателей этой марки на территории России не так уж и много. Несмотря на это, та немногочисленная группа обладателей этих машин активно поддерживает контакты внутри своей группы, ими создаются ветки на различных форумах, группы в социальных сетях и создаются целые сайты, посвященные данному мотоциклу.

Из-за закрытия компании в 2009 году, возможность приобретения мотоцикла Buell осталась на доли вторичного рынка мотоциклов, помимо приобретения мотоцикла Buell на внутреннем рынке России наиболее популярно приобретение на аукционах, проходящих на вторичных зарубежных рынках – по большей части США (крупнейшим аукционом из которых является NPA) и Японии (крупнейшим из которых является мотоциклетный аукцион BDS). Также возникли трудности в доступности деталей, официальный поставщик деталей Buell в Россию по-прежнему является Harley-Davidson, в дилерских центрах которого не всегда находятся нужные запчасти, но которые можно заказть из США с длительным временем ожидания и по внушительного размера ценам. В виду этих факторов, обладатели этих редких машин предпочитают заказывать доставку запчастей и расходников самостоятельно, на зарубежных сайтах.

См. также

Harley-Davidson

Ссылки

• [www.buell.com/en_US/home.html Официальный вебсйат Buell]
• [www.youtube.com/watch?v=t5i7JDNACtI Эрик Бьюэлл объявляет о закрытии компании Buell] — официальное видео с YouTube
• [www.erikbuellracing.com/ Официальный вебсайт Erik Buell Racing]
• [buell.su/ Форум почитателей Buell в России]

Отрывок, характеризующий Buell

– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.