EADS/Northrop Grumman KC-45

KC-45
Компьютерная модель KC-45
Тип	заправщик / транспортный самолёт
Разработчик	Airbus
Производитель	Airbus
Статус	Проиграл Boeing KC-46
Единиц произведено	0
Базовая модель	Airbus A330 MRTT

EADS/Northrop Grumman KC-45EADS/Northrop Grumman KC-45

EADS/Northrop Grumman KC-45 был проектом самолёта-заправщика на базе Airbus A330 MRTT. На первом этапе конкурса ВВС США заказали 179 самолётов KC-45A для замены устаревшим Boeing KC-135 Stratotanker. Однако в июле 2008 года после протеста компании Boeing конкурс был проведен заново. После объявления о новом конкурсе 8 марта 2010 компания Northrop Grumman заявила о выходе из соревнования, а генеральный директор компании заявил, что новые требования отдают предпочтение машине Boeing. 20 апреля 2010 EADS заявила, что будет участвовать в конкурсе самостоятельно.

Разработка

История

В конце 1990-х годов ВВС США приняли решение о замене авиапарка устаревших заправщиков KC-135. Изначально предполагалось закупить самолёты на базе Boeing 767-200, выигравшие тендер в соревновании с заправщиком на базе Airbus A330. Однако вместо покупки самолётов, как обычно делают военно-воздушные силы всех стран, ВВС США взяли заправщики в лизинг у компании Boeing. В январе 2006 г. министр обороны США Дональд Рамсфельд объявил об отмене контракта. Рамсфельд заявил, что этот шаг никак не повлияет на способность ВВС проводить заправочные операции, поскольку они будут выполняться за счёт модернизации самолётами KC-135 Stratotanker и KC-10 Extender.

Программа KC-X

В 2006 году ВВС опубликовали приглашение к тендеру на поставку новых самолётов-заправщиков, который должен был закончиться в 2007 году. В январе 2007 года требования к самолётам обновились и было объявлено, что в результате тендера победитель получит контракт на замену всего парка KC-135 fleet. EADS совместно с Northrop Grumman снова предложил на конкурс модель Airbus A330 MRTT под обозначением KC-30. Соперником снова стал Boeing KC-767, который в силу меньших размеров вмещает на 20 % меньше топлива и груза, но является более дешёвым. Northrop и EADS объявили о планах сборки самолётов на новом заводе в Мобиле, где будут строиться грузовые модификации A330.

29 февраля 2008 года ВВС объявили о том, что для замены KC-135 был выбран KC-30, получивший обозначение KC-45A.

18 июня 2008 года Счётная Палата США поддержала протест компании Boeing против присуждения контракта компаниям Northrop Grumman и EADS. Такое решение привело к необходимости для ВВС полностью повторить процедуру торгов.

24 сентября 2009 года ВВС США начали новый тендер с более ясными критериями выбора победителя. 8 марта 2010 года Northrop Grumman отозвал свою заявку и объявил, что новые критерии заранее отдают предпочтение предложению Boeing. 20 апреля 2010 года EADS объявила, что будет участвовать в тендере самостоятельно с моделью KC-45 и по-прежнему предлагает производить сборку самолётов на своём заводе в Мобиле. 24 февраля 2011 года ВВС объявили, что контракт на 35 миллиардов долларов был присуждён Boeing. Заместитель министра обороны США заявил, что Boeing стал «явным победителем» по формуле тендера, учитывающей цену предложений, подготовленность самолётов к военным действиям и стоимость эксплуатации на ближайшие 40 лет.

10 февраля 2011 г. EADS и Boeing подали окончательные заявки на поставку заправщиков KC-X. 24 февраля 2011 г. ВВС объявили о победе машины Boeing.

Планы производства

Первые четыре самолёта должны были быть созданы на базе готовых пассажирских машин на заводе EADS EFW в Дрездене. Airbus планировал собирать самолёты на заводе в Мобиле, после чего они поступали бы на окончательную доработку компанией Northrop Grumman. EADS также объявил о планах сборки грузовой версии A330 в Алабаму. Получил заказ от ВВС, Northrop Grumman и EADS планировали вложить около 600 миллионов долларов в новый сборочный завод в США.

Проигрыш в тендере привёл к отказу EADS от планов строительства завода в Алабаме. Двенадцать грузовых самолётов A330F, заказанных индийской компанией Flyington Freighter, которые должны были быть собраны на этом заводе, не были поставлены.

Конструкция

A330 Multi Role Tanker Transport (MRTT) является военной модификацией самолёта Airbus A330. Он может выполнять функции как заправщика, так и транспортного самолёта. Крыльевые заправочные агрегаты поставляются британской компанией Cobham. Переоборудованием грузового отсека занимается компания Telair, в задачу которой входит адаптация самолёта для перевозки поддонов военного образца (в дополнение к обычным гражданским контейнерам ULD).

A330 MRTT способен нести 111 т топлива в крыльевых кессонах и топливном баке под полом. Подпольные баки не мешают размещению грузов и пассажиров на основной палубе при использовании самолёта в качестве стратегического транспортного. Вместе с топливом самолёт может дополнительно перевозить 43 т груза. Крыло A330 MRTT имеет общую конструкцию с 4-двигательным Airbus A340 и имеет усиленные места крепления для внешних двигателей, что позволяет с минимальными переделками устанавливать подкрыльевые заправочные агрегаты.

KC-45 должен был оборудоваться штанговой подфюзеляжной системой дозаправки, двумя подкрыльевыми заправочными агрегатами Cobham 905E и одним подфюзеляжным агрегатом Cobham 805E.

Технические характеристики

Примечание. Характеристики, отмеченные «*», относятся к A330.

Источник KC-30, Airbus A330

Основные характеристики

• Экипаж: 3 (КВС, второй пилот, оператор заправки)
• Пассажиры: 226 пассажиров
• Длина: 58,78 м ()
• Размах крыла: 60,28 м ()
• Высота: 17,40 м ()
• Площадь крыла: 361,6 м²* ()
• Масса пустого: 120,5 т* ()
• Грузоподъёмность: Помимо топлива: 47,2 т ()
• Максимальная взлётная масса: 230 т* ()
• Двигательная установка: 2× General Electric CF6-80E1A4B , 316 кН () каждый
• Объём топлива для дозаправки: 111 т
• Груз: 32 поддона

Лётные характеристики

• Максимальная скорость: 880 км/ч*
• Крейсерская скорость: 860 км/ч*
• Практическая дальность: 12500 км* ()
• Практический потолок: 12500 м* ()

См. также

• Airbus A330 MRTT
• Airbus A310 MRTT
• KC-10 Extender
• KC-135 Stratotanker
• Boeing KC-46
• Boeing KC-767

Отрывок, характеризующий EADS/Northrop Grumman KC-45

Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.