Массовое убийство в Вашингтон-Нейви-Ярд

Массовое убийство в Вашингтон-Нейви-Ярд
На записи камеры видеонаблюдения Аарон Алексис в здании 197 держит дробовик Remington 870.
Способ убийства	Массовое убийство, стрельба
Оружие	Обрез дробовика Remington 870 12-го калибра Похищенный полу-автоматический пистолет Beretta 9 мм
Место	NAVSEA, здание 197 Вашингтон-Нейви-Ярд, Вашингтон, округ Колумбия США США
Дата	понедельник, 16 сентября 2013 года
Время	8:16 — 9:25 (EST)
Нападавшие	Аарон Алексис
Убитые	13 (включая нападавшего)
Раненые	8

Массовое убийство в Вашингтон-Нейви-Ярд — события, произошедшие 16 сентября 2013 года в штаб-квартире командования кораблестроения и вооружений (NAVSEA) Военно-морских сил США в Вашингтон-Нейви-Ярд в Вашингтоне, округ Колумбия. Бывший работник базы 34-летний Аарон Алексис расстрелял 20 человек, 12 из которых погибли и 8 получили ранения. Вскоре он был убит в перестрелке с полицией.

Этот инцидент стал вторым массовым убийством на территории военной базы США после стрельбы на военной базе Форт-Худ 5 ноября 2009 года.

Ход событий

В понедельник 16 сентября 2013 года в 7:53 утра по местному времени 34-летний Аарон Алексис (9 мая 1979 — 16 сентября 2013) приехал к зданию «Вашингтон-Нейви-Ярд» на арендованной Toyota Prius серого цвета вооруженный обрезом дробовика Remington 870 12-го калибра, который вместе с патронами спрятал в спортивной сумке. В 8:08 он, воспользовавшись своим пропуском, миновал пост охраны вместе с оружием. Поднявшись на четвертый этаж, Алексис вошел в уборную, где собрал и зарядил ружье, затем прошёл по коридору в западное крыло и открыл огонь по людям в 8:16 утра. В течение четырёх минут он застрелил с близкого расстояния нескольких человек, после чего (8:20 утра) покинул четвертый этаж и продолжил стрелять на третьем этаже и в вестибюле. Один человек на третьем этаже был убит попавшей ему в голову шальной пулей. На третьем этаже Алексис застрелил попытавшегося его остановить сотрудника охраны, забрал его табельный пистолет Beretta 9 мм и патроны к нему и продолжил стрелять.

Первый звонок в полицию поступил в 8:17 утра. Полицейские немедленно отреагировали, направив на место не менее трёх патрульных машин. В 8:24 первые полицейские проникли в здание и тут же столкнулись со стрелявшим на третьем этаже. Преступник открыл по ним огонь, в результате чего офицер полиции Скотт Уильямс получил ранение в ногу. Полицейские были вынуждены отступить, а Аарон Алексис продолжал стрелять по людям ещё на протяжении 30 минут. В 8:57 утра полицейские заблокировали преступника в одном из помещений, на третьем этаже здания недалеко от главного офиса учреждения. В результате завязавшейся перестрелки в 9:25 утра Аарон Алексис убит на месте, получив смертельное ранение в голову. Его тело вынесено из здания в 11:50 утра.

Версии о мотивах и личность стрелка

Аарон Алексис
Aaron Alexis
Имя при рождении:	Аарон Алексис
Дата рождения:	9 мая 1979(1979-05-09)
Место рождения:	Куинс, (штат Нью-Йорк, США)
Гражданство:	США США
Дата смерти:	16 сентября 2013(2013-09-16) (34 года)
Место смерти:	Вашингтон, округ Колумбия США США
Причина смерти:	Самоубийство
Убийства
Количество жертв:	12
Количество раненых:	8
Период убийств:	16 сентября 2013
Способ убийств:	Расстрел
Мотив:	Психическое расстройство

Мотивы и обстоятельства преступления пока уточняются. Есть версия, что Алексис страдал паранойей — был уверен, что его контролируют при помощи сверхнизких частот. На своём дробовике он нацарапал надписи: «Конец мучениям!», «Уж лучше так!» и «Моё сверхнизкочастотное оружие».

У Алексиса есть жена и дети, которые живут в Нью-Йорке. Сам он родился в Квинсе, вырос в Бруклине, а, будучи взрослым, в разное время жил в Сиэтле, Вашингтоне и Техасе. Он интересовался буддизмом и поддерживал дружеские отношения с приезжими из буддийских стран (в частности, из Таиланда). Полиция три раза задерживала его за нарушения общественного порядка, в том числе за стрельбу в неположенном месте, но уголовное дело не было возбуждено, так как полиция установила, что в первый раз он расстрелял припаркованную прямо на его крыльце машину в состоянии аффекта — его это очень разозлило. Парковаться на крыльце чужих домов в США запрещено, так как это нарушает неприкосновенность частной собственности в соответствии с доктриной «Мой дом — моя крепость», а именно гражданам разрешается расстреливать незаконно вторгшихся в их дом, в том числе неодушевлённые предметы. Задержан полицией во второй раз, когда у себя дома чистил оружие — произошёл случайный выстрел в потолок, повредивший соседнюю квартиру. В обоих инцидентах люди не пострадали. В третий раз Алексис задержан на улице в состоянии алкогольного опьянения и помещён в изолятор, отпущен через два дня. Алексис работал электриком в вооружённых силах США, его специальностью было чинить электрические системы в военных самолётах. Также он на военной базе Форт-Уэрт, был в командировке в Японии. Кроме того, по словам его родственников, он был свидетелем терактов 11 сентября и активно участвовал в спасении оставшихся в живых. Те события могли нанести ему глубокую психологическую травму.

[lenta.ru/photo/2013/09/16/washingtonnavy/ Здесь фото с места происшествия]

Реакция властей

Встретившись 23 сентября 2013 года с родными и близкими жертв массового убийства, президент США Барак Обама заявил, что в США наблюдается «эпидемия вооружённого насилия» и что уровень подобной преступности «в США в десять раз больше по сравнению с другими развитыми странами». В качестве меры по борьбе с вооружённым насилием Обама видит необходимость ограничения свободного оборота огнестрельного оружия: «Необходимо добиться важного решения, нельзя, чтобы оружие попадало в плохие руки».

Отрывок, характеризующий Массовое убийство в Вашингтон-Нейви-Ярд

– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!