Дробовик

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Дробовик — гладкоствольное огнестрельное оружие, использующее энергию фиксированного снаряда для стрельбы некоторым количеством небольших круглых шариков (дробью), либо пулями (жакан). Дробовик — оружие, как правило, предназначенное для стрельбы с плеча. Дробовики могут быть самых разных калибров: от 5,5 мм (0,22 дюйма) до 5 см (2 дюйма). Встречаются различные механизмы дробовиков, в том числе одноствольные, с двумя и более стволами; помповые, рычажные, самозарядные, есть даже полностью автоматические варианты.

Дробовики, как правило — гладкоствольное оружие. Предшествующее гладкоствольное оружие, такое, как мушкет, широко использовалось войсками в 18-м веке. Прямой предок ружья — мушкет, мог быть также использован в различных целях: от самообороны до борьбы с беспорядками. Он часто использовался кавалерийскими войсками из-за его небольших размеров и простоты использования, а также из-за его существенной боевой мощи. Однако, в 19-м веке это оружие было в значительной степени заменено нарезным оружием, которое оказалось более точным и эффективным на дальних дистанциях. Военное назначение дробовика вновь было возобновлено в первой мировой войне, когда американские войска использовали помповые дробовики 12 калибра для стрельбы на небольших дистанциях в траншейных схватках. С тех пор дробовик использовался в определенных ситуациях гражданскими, правоохранительными органами и в военных целях.

Сила выстрела из дробовика распространяется на всю дробь, вследствие чего энергия выстрела является довольно низкой. Низкая кучность выстрела делает дробовик полезным, прежде всего для охоты на птиц и на других некрупных животных. В военных или правоохранительных целях, дробь делает дробовик полезным и для ближнего боя и как оборонительное оружие. В спортивной стрельбе дробовик также используется для стрельбы по мишеням.

См. также

• Боевой дробовик
• Гладкоствольное оружие
• Лупара
• Обрез
• Уточница
• Хаудах

Отрывок, характеризующий Дробовик

Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.