Обрез

Другое значение слова «обрез» — обрезанный край, кромка чего-либо.

Обре́з — атипичное огнестрельное оружие, изготовленное способом укорачивания ствола и приклада ружья или винтовки.

Достоинства и недостатки

Достоинством обреза являются малые размеры, позволяющие осуществлять скрытое ношение оружия. Недостатки: при одинаковом боеприпасе меньшая дульная энергия, чем у исходного образца (но всё же значительно больше, чем у пистолета), при более громком звуке выстрела и сильной дульной вспышке (рассчитанный на более длинный ствол пороховой заряд не успевает в коротком стволе полностью сгореть и передать пуле энергию). Меньшая кучность и эффективная дальность стрельбы в связи с укорочением ствола, кустарной обработкой дульного среза, удалением прицельных приспособлений и приклада исходного образца, избыточным давлением пороховых газов на дульном срезе, вызванным несоответствием мощности патрона длине ствола (см. фото). Кроме того, понижается устойчивость оружия при стрельбе за счёт уменьшения общей массы, повышается отдача.

Эффективность обрезов гладкоствольных ружей (например, классической итальянской лупары) на коротких дистанциях может превосходить поражающую способность автоматического оружия.

Обрез (чаще всего винтовки Мосина) широко использовался во время Гражданской войны и позднее как оружие разного рода партизан, повстанцев или преступников, возникло даже устойчивое пропагандистское словосочетание «кулацкий обрез»:

Из кармана сюртука белым мослом выглянула небрежно оструганная залапанная рукоять обреза.
— Дай-ка его мне. — Нагульнов протянул руку, но Титок спокойно отвёл её.
— Нет, не дам! — и улыбнулся, оголяя под вислыми усами чёрные, обкуренные зубы, глядя на Нагульнова острыми, как у хоря, но весёлыми глазами. — Не дам! Имущество забираете, да еще отрез последний? Кулак должен быть с отрезом, так про него в газетах пишут. Беспременно чтобы с отрезом. Я, может, им хлеб насущный добывать буду, а? Селькоры мне без надобностев…
Он смеялся, покачивая головой, рук с луки не снимал, и Нагульнов не стал настаивать на выдаче обреза.

— Михаил Шолохов «Поднятая целина»

Иногда обрезом неточно называют популярные на Западе предназначенные для самообороны короткоствольные дробовики (англ. shotgun)

Законодательство

Во многих странах владение обрезом или его изготовление противоречит закону. Обычно, ограничения сводятся к следующему:

• ограничение минимальной длины ружья;
• ограничение минимальной длины ствола;
• запрет самостоятельного укорачивания оружия.

Российская Федерация

В Российской Федерации изготовление обрезов считается незаконным согласно ст. 223 УК РФ. Владение обрезом преследуется согласно части 1 статьи 222 УК РФ «Незаконный оборот оружия, боеприпасов».

Австралия

Любое изменение длины ствола требует разрешения от главного комиссара полиции штата.

Канада

Оружие ручного перезаряжания заводского изготовления с коротким стволом разрешено; при этом общая длина ружья не должна быть меньше 26 дюймов. В то же время укорачивание ствола с начальной длиной более 18 дюймов до длины менее 18 дюймов запрещено.

Великобритания

Запрещено укорачивание ствола до длины менее 30 см (12 дюймов) или общей длины менее 60 сантиметров (24 дюймов).

США

Федеральный закон запрещает частное владение обрезами современных ружей с длиной ствола менее 18 дюймов (46 см) и общей длиной менее 26 дюймов (66 см) без разрешения от Бюро по алкоголю, табаку и огнестрельному оружию (англ.) Исторические дульнозарядные ружья с коротким стволом разрешены федеральным законом, хотя и регулируются многими штатами.

Изготовление обрезов требует лицензий или разрешений.

В целом, законодательство сильно разнится от штата к штату. Выпускаются укороченные ружья и заводским способом.

Галерея

• Shotgun-latrun-exhibition-1.jpg

  Короткоствольный дробовик фабричного изготовления

• Dlask870.jpg

  Короткоствольный помповый дробовик на основе ружья «Remington 870 Express»

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Бонни и Клайд с обрезом

• Lupara.jpg

  Обрез гладкоствольного ружья (лупара)

• Mauser wz 98, sawed-off, Muzeum Orła Białego.jpg

  Польский обрез винтовки Маузер обр. 1898 г.

• Nick Adams The Rebel 1959.JPG

  Обрез двустволки — излюбленное оружие героя телесериала «Повстанец» (The Rebel, США, 1959)

Обрез в литературе, кино и играх

• В рассказе Аркадия Гайдара «Обрез» (1927) красный командир драматическим способом убеждает своих подчиненных не следовать нелепой махновской моде и не укорачивать стволы своих винтовок.
• В повести «Улица младшего сына» главный герой Володя Дубинин пользуется обрезом, изготовленным для него партизанами («пионерский самопал»).
• В кинофильме «Конец императора тайги» сельский кузнец делает обрез для бандитов.
• В серии игр S.T.A.L.K.E.R. обрез широко распространен на окраинах Зоны, особенно среди бандитов.
• В фильме "Брат" главный герой Сергея Бодрова использует обрез.
• В фильме "Безумный Макс" можно часто увидеть обрез на экране.
• В серии игр "Fallout" тоже присутствует обрез.
• В фильме "Терминатор 2: Судный день" обрез ружья Winchester 1887 является основным оружием Т-800 на протяжении первой половины фильма.
• В фильме "Каратель" Френк Кастл среди прочего оружия применяет также обрез двуствольного ружья.
• В игре "Team Fortress 2" обрез является стандартным основным оружием Разведчика.

См. также

• Лупара
• Самопал
• Гладкоствольное оружие
• Двуствольное ружьё
• ТП-82
• M26 MASS
• Травматическое оружие
• Хаудах

Ссылки

• [www.sudexp.ru/pdf/2%2814%292008/2%2814%292008%2030-39.pdf А. В. Кокин «Уголовно-правовое и криминалистическое понятие обрезов гладкоствольных ружей»]
• [www.youtube.com/watch?v=OXz5K24Q07M Sawed-Off 16 Gauge Shotgun]

Отрывок, характеризующий Обрез

Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.